`Отдел 15-К. Отзвуки времен`

— А если не повторишь? — спросил Николай, с интересом слушавший рассказ старика. — Или не в точности?

— Тогда не сбудется, — вместо дяди Коли ответил ему Рауф Рашидович. — Что же еще?

— Разное рассказывали, — насупился дедок. — Одна бабка из местных, с которой я три года назад на электрофорез ходил, говорила, что тогда ты с его стороны окажешься и бог весть чем для тебя это закончится. Я же говорю, разные слухи об этом месте ходят. У меня в них веры нет, так уж воспитан, а остальные пусть сами для себя решают, что правда, что враки.

— А сам ты туда ходил, а? — с легкой подначкой в голосе спросил у него Михаил Львович. — Ну, дядь Коль? Ходил же?

— Нет, — очень серьезно глянул на него старик. — Не ходил. И не собираюсь. И никому другому не советую. Брехня это, не брехня — не знаю, но проверять не стану. Почему — объяснил раньше.

— Правильно, — одобрил его Рауф Рашидович. — Много разного на свете случается, но не в каждую дырку следует совать свой нос. Рано или поздно его непременно кто-то откусит.

— Ой, батюшки! — глянул на допотопные наручные часы, на циферблате которых было написано слово «Луч», дядя Коля. — Обеденный час чуть не прозевали! Все ты, Алешка, виноват! «Расскажи», «расскажи». А тем временем у нас суп стынет. Пошли, мужики!

— И то правда, — поднялся на ноги Рауф Рашидович.

— Раз в сутки суп должен быть в желудке, — поддержал знакомцев Михаил Львович.

И только Алешка ничего не сказал, уставившись туда, где виднелся выход с территории больницы и деревья, черной стеной стоявшие за ним.

Николай заметил этот взгляд, понял, о чем юноша думает, но говорить ему ничего не стал. А смысл? Он ему никто, не друг и не брат, потому его советы этот парень слушать не станет. И потом, это его сейчас, пока на улице светло и тепло, манит мистическая тайна, которая, может, есть, а может, и нет. А вечером, когда похолодает и потемнеет, фиг он попрется в этот лес. Тем более что сразу видно — Алешка типичный городской житель, который, как верно было замечено, в означенных трех соснах заплутает даже днем, что уж тут говорить про темное время суток?

Хотя саму байку про зеркальную поляну и все, что с ней связано, Нифонтов все же на заметку взял, собираясь по возвращении в отдел поинтересоваться у Пал Палыча или тети Паши, не слыхали ли они чего-то на этот счет. Ну и отразить услышанное сегодня в детальном рапорте, если нет. Так поступали те, кто служил до него, и так будет от веку, поскольку информация не должна пропадать в никуда. Даже если сегодня история вот про такое место кажется простой страшилкой, коим в Москве нет счета, и не требует детального изучения, никто не даст гарантию того, что завтра, через месяц или через полвека она не станет проблемой. И лучше, чтобы те, кто с этой проблемой столкнется, имели на этот счет хоть какие-то минимальные установочные данные, от которых можно оттолкнуться в работе над делом. Не в интернете же их искать? Там много чего есть, только поди правду от врак отдели.

Возможно, тем бы все и закончилось, если бы через пару дней, в субботу вечером, Николай, предвкушающий то, что завтра в это же самое время он уже будет дома, не услышал беседу двух своих недавних знакомцев, а именно Рауфа Рашидовича и Михаила Львовича. Он как раз на кухню за горячим и сладким больничным чайком направился, им там в любое время можно было разжиться, и случайно уловил краем уха обрывок фразы, которая заставила его насторожиться, а после и вовсе пойти на очень некрасивый поступок, а именно на подслушивание чужой беседы, которая велась в нелегальной курилке, которая функционировала только на выходных, когда неустанный контроль за режимом чуть ослабевал.

— Дядя Коля, бедолага, убивается теперь, — говорил Михаил Львович приятелю. — Себя во всем винит. Мы ему объясняем, что Лешка небось просто на выходные домой слинял, он же спал и видел, как бы поскорее отсюда выбраться. Мол, нагуляется он как тот мартовский котяра и в воскресенье часам к пяти заявится довольный и счастливый.

— А он что?

— Что. Он уверен, что парень в лес поперся, на поляну, о которой третьего дня мы на лавке лясы точили. Желание, дескать, пошел загадывать, руку себе таким образом решил исправить.

— А врачи чего? — уточнил Рауф Рашидович. — Неужели на обходе не заметили, что пациента нет? Ни на утреннем, ни на вечернем?

— Так выходные же, обхода толком нет, плюс куча народу домой под подписку ушла.

— Ну да, ну да… А ты сам как думаешь, он на самом деле дома или все же…

— Не знаю, — помолчав, произнес Михаил Львович. — Но если нет, если не дома, то тогда материалистическая картина мира в моих глазах начнет не то чтобы рушиться, но потрескивать. Но это вряд ли. Рауф, мы взрослые люди. Я верю в невозможные совпадения, в невероятные встречи в неожиданных местах, еще много во что, но не в искривление пространства и иные заколдованные места из творчества Гоголя. В то, что этот щегол сейчас какую-то свою подружку огуливает, чем в некое мифическое зазеркалье. Или, не приведи господь, просто в лесу заблудился.