Отдел антимеметики

— У вас не получится. Даже если бы всё было так просто, даже если бы было попросту место, куда вас можно было бы отправить как курьера… для вас такая идея неподъёмна. У вас нет и не было нужной способности. Вы не верите. Вам никогда не приходилось. Вы не тот человек, который нужен.

— … И какой у нас тогда расклад?

Хьюз поворачивается и со значением кивает в сторону мангала. Уилер смотрит туда же. Над мангалом колдует женщина. Она стоит спиной к Уилеру и Хьюзу и общается со стоящими в очереди. Похоже, она в центре внимания.

— Мэрион, — говорит Уилер.

— У неё нужная идея была, — подтверждает Хьюз. — Ну, достоверности ради, это не одна конкретная идея. Это разнообразнейшее фазовое пространство возможностей. У миллионов людей в мире были разные идеи, которые могли бы сработать. Она как раз была одной из таких людей.

— Была, — говорит Уилер.

— Ага. Она умерла.

Хьюз поворачивается к нему. Он медлит, потягивает пиво и взвешивает то, что нужно сказать. Он не доктор медицины. В этике обращения с пациентами он абсолютно ничего не понимает.

— Адам, — начинает он. — Я исследовал ваш мозг. Повреждения там громоздятся слоями, и похоже, изрядную часть их нанесли намеренно. Возможно, некоторые из них — сами себе. У вас есть подавленные и восстановленные воспоминания, которые потом сфальсифицировали и снова стёрли, а сверх того вы пережили столкновение с SCP-3125, которое должно было убить вас, а сверх того вам пришлось вытерпеть целую кучу совершенно неаномальных травм. Так что… простительно, что вы до сих пор не догадались. У вас в жизни дыра.

— Нет, я знаю, — говорит Уилер.

— Что знаете? — осторожным тоном осведомляется Хьюз.

— Мы с ней когда-то были в браке. Так?

Хьюз медленно кивает.

— Я постепенно догадался, — продолжает Уилер. — Поначалу казалось, что я по-дурацки зациклился и сделал такой вывод. Эгоистично. Но факты есть факты, их много и они складываются. В конечном итоге мне просто пришлось с этой мыслью смириться.

— И какие от неё ощущения?

Уилер сплетает пальцы, глядя в никуда. Он не знает. Он не уверен, хочет ли знать. Он боится знать.

— Ну и что, что мы женаты? Какой мне от этого прок? Всё позади. Было и прошло.

— …Может и так, — тянет Хьюз.

— Какая она была?

Хьюз протягивает ему что-то вместо ответа. Это автоматический инъектор, короткий и толстый ярко-оранжевый цилиндр с заострённым колпачком, внутри которого — игла. На боку жирным шрифтом нарисована чёрная буква Z. Уилер узнаёт предмет.

Более того, он понимает, что это — его собственный инъектор. Но он не помнит, где его взял. Или как долго носил его с собой.

Он знает, что это средство его убьёт. Заставит вспомнить всё — вообще всё. И убьёт, как неизменно убивало всех, кто его принимал.

Но зато он вспомнит.

В его ушах звучит какое-то пение. Солнечный свет в саду расплывается, размывается. Уилер ловит взгляд Хьюза, тот сочувственно улыбается, а его зрачок сияет лучистым, золотисто-белым светом.

* * *

Всё обязано закончиться здесь.

Были долгие, долгие месяцы пугающих странствий в объятиях мигрени. Был тот диалог в школе, при посредничестве покойной Дейзи Ульрих, до того короткий и невероятно болезненный, что воспринимается как выстрел. А потом он снова оказался в структуре SCP-3125, замарал свои руки активным участием в помрачённом металлическом аду. Препарат неумолимо заставляет думать о том, что было, заставляет смотреть на то, что он делал. Время в нём заторможено, растянуто почти до субъективного разрыва — до того тяжела аномалия. Кажется, проходят десятки лет. А потом — зубило.

А затем, на протяжении двух лет, он пустует. Он — костюм, натянутый на рваную дыру с неровными краями. А ещё там есть Мэрион, которая спокойно выдирает себя из его жизни, и его — из своей. А дальше — несколько часов до того момента, худшего из всех. В те часы приходит тяжкое понимание того, что она больше не знает, кто он такой.

И наконец — двое суток до того момента. На дворе октябрь, предрассветный час, 06:15 утра и холод пробирает до костей. Мэрион стоит у двери машины, собирается ехать на работу, но её отвлекли каким-то важным звонком по работе, и Адам медлит на пороге, провожая жену. Сегодня вечером и следующим вечером у него тоже будет командировка, так что в следующий раз они увидятся только…

Следующего раза не будет. Это всё.

Он упирается каблуками, с усилием тормозя регрессию памяти.

— Мэрион! — зовёт он.

Она убирает телефон. Поворачивается.

Это она, вся, целиком. Именно такой он её помнит. Она и есть образ в памяти, сияющий и обожаемый. Она улыбается ему, и улыбка длится смехотворно долго.

— Теперь понимаешь? — спрашивает она.

— Почему ты держала меня подальше от всего этого? Понимаю. — Он подходит к ней, они целуются, это идеальный, классический момент, это вся полнота того, что они оба помнят. Он крепко её обнимает, она стискивает его в ответ, разница в росте так же очевидна, как и всегда. Он шмыгает носом.

— Помотала тебя жизнь, — заявляет она. Простой факт.