Отдел убийств: год на смертельных улицах

Это время года – бесконечный уличный парад, где полгорода обмахивается веерами на мраморных и каменных крылечках в ожидании, когда с гавани наконец потянет ветерком, который, к сожалению, никогда не долетает до города. Лето – это смены с четырех до полуночи, полные вскидывающихся дубинок и выездов автозаков в Западном районе, где на тротуаре Эдмондсон-авеню между Пейсон и Пуласки сидят триста суровых мужиков и зыркают друг на друга и на проезжающие патрульные машины. Лето – это полуторачасовая очередь в реанимации Хопкинса, звериный хор мата и плача обитателей районных КПЗ, еженощная гарантия очередной лужи крови на грязном линолеуме в очередной забегаловке на Федерал-стрит. Лето – это кабацкая поножовщина в Друид-Хилле, десятиминутные перестрелки на Террас, многодневные бытовые ссоры, которые кончаются тем, что муж с женой вместе отбиваются от копов. Лето – это пора убийств без мотива, сломанных ножей для стейка и гнутых монтировок; пора опасного житья, период массового и немедленного возмездия, 35-градусный естественный ареал Спора, В Котором Побеждают Любой Ценой. Пьяница выключает матч «Ориолс» в пигтаунском баре; западный пацан танцует с восточной девчонкой в центре досуга у Асквит-стрит; четырнадцатилетка толкает парня постарше во время посадки на автобус номер 2 – жизнь каждого из них оказывается на волоске.

На взгляд детектива, начало лета можно точно засечь по первому убийству из-за неуважения, приходящемуся на теплую погоду. Уважение в городе – самый дефицитный товар, и в тридцатиградусную жару вдруг кажется обязательным смыть оскорбление кровью. В этом году лето начинается в теплую воскресную майскую ночь, когда шестнадцатилетний ученик старшей школы Уолбрук умирает от огнестрельного ранения в живот, полученного во время ссоры из-за того, что у его друга с побоями отняли вишневый фруктовый лед за пятнадцать центов.

– Это убийство не связано с наркотиками, – говорит Дэйв Холлингсворт, один из детективов Стэнтона, желая успокоить репортеров, а через них – изнемогающие от жары массы. – Это убийство из-за мороженого.

Лето.

Спору нет, статистика показывает лишь незначительный прирост убийств в жаркие месяцы – ну, если считать скачок на 10–20 процентов достойным термина «незначительный». Но на взгляд любого детектива из отдела убийств, пусть статистики помалкивают, пока не отправятся на патрульной машине в Восточный район на выходные по случаю Четвертого июля. На улицах с летом приходится считаться, сколько бы тел ни зашили в травматологии. Хрен с ними, со жмуриками, скажет вам детектив-ветеран: это из-за нападений без летального исхода – огнестрел, ножевое или избиение – группе приходится бегать всю ночь напролет. К тому же есть самоубийства, передозы и поздно обнаруженные смерти – дежурный мусор, который становится совершенно невыносимым, когда трупы пухнут в 35 градусов. И даже не лезьте к детективу со своими графиками и табличками – он просто от них отмахнется. Лето – это война.

Спросите хотя бы Эдди Брауна в жаркий июльский день в Пимлико, где соседские девчонки пляшут друг с другом на крылечках, пока криминалисты и детективы осматривают место преступления. Погиб молодой человек – застрелен на пассажирском сиденье угнанной машины, в которой ехал по Пимлико к Гринспринг в поисках своего приятеля. Однако тот нашел его первым. Убийство на главной улице среди бела дня – но водитель скрылся, никто ничего не видел. Браун извлекает из разбитой тачки заряженный 32-й, пока девчонки двигаются в ритм песни, практически неузнаваемой из-за выкрученной до предела громкости.

Сначала высокий вопль: «It takes two to make a thing go right…»

Затем партия на бас-гитаре и новый крик сопрано: «…It takes two to make it outta sight».

Убойный хит.[49] Безоговорочный победитель в категории «Звуки гетто», с глубокой линией баса и высокими вскриками поверх четвертного ритма. Стена ударных, четкий ритм и сладкоголосая черная девушка, поющая одни и те же две строчки. Восточная сторона, западная, весь город – уличная шпана Балтимора сражается и умирает под один саундтрек.

Думаете, лето – просто время года? Тогда спросите Рича Гарви об огнестреле 4 июля на Мадейра-стрит в Восточном, где тридцатипятилетняя женщина заканчивает давний спор с соседкой, шарахнув в нее из 32-го калибра в упор, а потом возвращается к себе домой как ни в чем не бывало, пока та лежит и умирает.

«It takes two to make a thing go right…»

Спросите Кевина Дэвиса об Эрнестине Паркер – жительнице Пимлико среднего возраста, которая решает, что дело не в жаре, а во влажности, и июльским вечером приставляет дробовик к затылку мужа. А когда Дэвис возвращается в офис и пробивает Эрнестину по базе, узнает, что для нее это уже не впервой – двадцать лет назад она убила другого мужчину.

«It takes two to make it outta sight».