Отдел убийств: год на смертельных улицах

Именно это сравнение и подчеркивает Доан в заключительном слове. Рич Гарви уже допущен в зал в качестве наблюдателя и видит, как несколько заседателей согласно кивают, когда Доан в красках описывает каждую девушку: одна – невинная и честная, вторая – лжесвидетельница. И вновь он возвращается к показаниям Хенсон об одежде ее парня. И особое внимание уделяет одной детали – крошечному пустяку, проскочившему за неделю судебных прений. Когда за кафедрой была Ромейн Джексон, ее попросили описать головной убор подсудимого. Кепка, сказала она, белая кепка.

– Она подняла руки и показала, что козырек был изогнутый, – напоминает Доан, сам подняв руки к голове. – Изогнутый козырек… И когда это стало значимо?

У Шэрон Хенсон, говорит он присяжным. На следующий день Хенсон на этой самой кафедре пыталась выручить своего любимого. О, изображает ее Доан, на нем было все бежевое. Бежевое пальто. Бежевые брюки. Бежевые ботинки. Наверняка еще бежевые трусы и бежевая кепка…

Прокурор делает паузу.

– …с козырьком.

Теперь уже кивают все присяжные, даже та, из первого ряда, из-за которой Доан волновался в самом начале.

– Дамы и господа, увидев и услышав Ромейн Джексон, а затем увидев и услышав женщину, которая изо всех сил помогает подсудимому, можем ли мы еще сомневаться, что тот, кого видела Ромейн Джексон, – подсудимый?

Зацепил так зацепил, думает Гарви, пока прокурор переходит к остальным уликам и взывает к здравому смыслу коллегии.

– Когда вы все сложите, головоломка, о которой мы говорили, прояснится. Вы четко увидите, что вот этот человек…

Доан разворачивается и указывает на стол защиты.

– …несмотря на все свои заявления об обратном, жестоко убил Шарлин Лукас ночью 22 февраля 1988 года.

Полански бросает в бой все силы: перечисляет на доске вещдоки обвинения и вычеркивает каждый, пытаясь объяснить обстоятельства. Старается опровергнуть Ромейн Джексон и возродить в качестве логичной альтернативы Винсента Букера. Однако от Шэрон Хенсон держится подальше.

В заключительном слове присяжным Ларри Доану даже хватает дерзости подойти к доске Полански и начать писать собственные комментарии над его текстом.

– Протестую, ваша честь, – устало и сердито бурчит Полански. – Я был бы признателен, если бы мистер Доан писал на своей доске.

Тот лишь с деланным смущением пожимает плечами. Присяжные смеются.

– Протест отклонен, – говорит Горди.

Полански качает головой: он знает, что игра закончена. И никого не удивляет, когда присяжные возвращаются на скамью всего через два часа перерыва после прений.

– Господин старшина, прошу встать, – говорит клерк. – Ваш вердикт по обвинению номер 18809625 подсудимого Роберта Фрейзера в убийстве первой степени: виновен или невиновен?

– Виновен, – говорит старшина.

На галерее реагирует только семья Лукас. Гарви отсутствующе наблюдает за присяжными. Доан бросает взгляд на Полански, но тот продолжает что-то писать. Роберт Фрейзер смотрит куда-то перед собой.

Через десять минут Джеки Лукас, младшая дочь, находит Гарви в коридоре третьего этажа и обнимает рукой за плечо.

Тот сначала даже удивляется. Такое бывает – когда пострадавшие и детективы разделяют миг запоздалой победы в суде. Но слишком уж часто семья в суд даже не является, а если и является, то к подсудимому и властям относится с равным презрением.

– Получилось, – говорит Джеки Лукас, чмокая Гарви в щеку.

– Да, получилось, – смеется он.

– Он сядет в «Пен», да?

– О да, – говорит он. – Уж Горди его закатает.

Из зала вслед за семьей выходит Доан, и Гарви с Дэйвом Брауном снова поздравляют его с заключительным словом. Писать на доске Полански – стильный штрих, говорит Гарви.

– Понравилось? – спрашивает Доан.

– А то, – смеется детектив. – Высший класс.

Их голоса отдаются по коридору, пока они рассказывают и пересказывают друг другу лучшие моменты. Гарви и Брауну впервые во всех подробностях излагают катастрофу Шэрон Хенсон. Они смеются в голос, когда в коридор выходит Роберт Фрейзер – руки скованы за спиной, следом идут два помощника шерифа.

– Тс-с-с, – говорит Браун. – Герой часа.

– Мы готовы к церемониальному прищуру? – спрашивает Гарви. – А то я уверен, что мы его заслужили.

Браун кивает.

Ларри Доан качает головой, потом молча уходит по лестнице к себе. Детективы выжидают пару секунд, пока приблизятся Фрейзер с приставами. Медленно, молча подсудимый проходит мимо с опущенной головой, сжимая за спиной скатанные в рулон документы. Ни зрительного контакта. Ни обидных слов.

– На фиг, – говорит Гарви, забирая со скамьи свой чемодан. – Я так не играю.

Пятница, 21 октября

И снова по той же вытоптанной земле, и снова на амбразуру. Снова в зияющую пасть задней улочки, на адский пятачок асфальта, от которого он ни разу не видел ничего хорошего.