Отдел убийств: год на смертельных улицах

Внизу, в лаборатории баллистиков, Джо «Несовпадос» Копера[77], глава балтиморских экспертов по огнестрельному оружию, склонившись над микроскопом, медленно поворачивает обе пули в глине-основе, сопоставляя следы и царапины от нарезов на разделенном экране. По наиболее очевидным отметинам Копера почти сразу определяет, что это патроны 32-го калибра, выпущенные из одного класса оружия, в данном случае – «шесть с левосторонней резьбой». То есть нарезы внутри ствола – разные в каждом виде оружия, – оставили шесть глубоких борозд на пояске, и все борозды – левосторонние.

На этом основании Копера может утверждать, что пуля, убившая Андреа Перри, выпущена из того же или идентичного револьвера 32-го калибра, который был обнаружен при обыске доме Дейла. Но чтобы сказать, что пуля выпущена именно из него, нужно больше: требуется сравнить царапины – тонкие повреждения от зазубрин и мусора в стволе. Оставив микроскоп, Копера поднимается наверх, выпить кофе и поговорить с детективами.

– К чему пришел? – спрашивает Нолан.

– Тот же тип оружия, тот же снаряд. Но чтобы убедиться, нужно еще немного времени.

– Тебе поможет, если мы скажем, что он виновен?

Копера улыбается и идет в комнату отдыха. Эджертон уже вернулся в большую допросную, страдает на втором раунде с Дейлом. В этот раз он упоминает отпечатки пальцев на оружии, хотя на самом деле криминалисты не смогли снять ни одного скрытого отпечатка перед тем, как револьвер отправился к Копере.

– Если пистолет не твой, что скажешь, когда мы найдем на нем твои отпечатки?

– Он мой, – говорит Дейл.

– Уже твой.

– Ага.

Эджертон практически слышит, как крутятся шестеренки в мозгу Дейла. Выход, Выход. Где же мой Выход? Эджертон уже знает, к какому окошку потянется подозреваемый.

– Я хотел сказать, пистолет мой. Но я никого не убивал.

– Пистолет твой, но ты никого не убивал.

– Нет. В тот вечер я одолжил его паре мужиков. Они сказали, что хотят кого-то припугнуть.

– Одолжил паре мужиков. Мне что-то подсказывало, что ты это скажешь.

– Я не знал, зачем он им…

– А они пошли и изнасиловали маленькую девочку, – говорит Эджертон, обжигая подозреваемого взглядом, – а потом отвели ее в подворотню и прострелили ей голову, так?

Дейл пожимает плечами.

– Понятия не имею, что они там делали.

Эджертон холодно на него смотрит.

– Имена твоих друзей?

– Имена?

– Да. У них же есть имена, правильно? Ты одолжил им пистолет, значит, как минимум знаешь, кто они.

– Если я скажу, у них будут проблемы.

– И еще какие, блин. Их, на минуточку, обвинят в убийстве, да? Но либо они, либо ты, Юджин, так что говори имена.

– Я не могу сказать.

С Эджертона уже хватит.

– Тебе предъявят убийство, наказуемое смертной казнью, – говорит он голосом, звенящим от гнева, – но ты не называешь имена таинственных друзей, которые взяли у тебя пистолет, потому что у них будут проблемы. Это твой ответ?

– Я не могу сказать.

– Потому что их не существует.

– Нет.

– Нет у тебя никаких друзей. Во всем сраном мире у тебя нет друзей.

– Если я скажу, они меня убьют.

– Если ты не скажешь, – уже орет Эджертон, – я отправлю тебя в камеру смертников. Выбор за тобой…

Юджин Дейл смотрит в стол, потом на детектива. Качает головой и поднимает руки – жест капитуляции, жалостливая мольба.

– Ну на хрен, – снова встает Эджертон. – Даже не знаю, на фига мне с тобой возиться.

Он хлопает дверью в большую допросную и встречает сержанта слабой улыбкой.

– Он невиновен.

– Правда, что ли?

– Ага. Какие-то друзья попросили у него пистолет, а потом забыли сказать, что изнасиловали и убили девочку.

Нолан смеется.

– Скажи, раздражает, когда такое случается?

– Серьезно, я уже готов ему врезать.

– Все настолько плохо, а?

Эджертон идет в комнату отдыха за новой чашкой кофе, но уже через пять минут Юджину Дейлу есть что сказать. Он громко стучит в дверь – Эджертон игнорирует. Наконец к нему на шум приходит из своего кабинета Джей Лэндсман.

– Детектив, сэр, с вами можно поговорить?

– Со мной?

– Да, сэр. Другой полицейский не хочет меня слушать, и я…

Лэндсман качает головой.

– Со мной тебе говорить не стоит. Я хочу только одного – размазать тебя по стенке за то, что ты сотворил с девочкой. Так что даже не…

– Но я не…

– Эй, – перебивает Лэндсман. – Если хочешь говорить со мной, будешь говорить без зубов, все понял? Так что лучше сиди и жди своего детектива.

Дейл отступает в допросную, Лэндсман хлопает дверью и возвращается к себе; его настоение определенно поднялось.

Через пять минут в коридор возвращается Эджертон, успокоившийся перед новым заходом. Когда он открывает металлическую дверь, мимо от лестницы идет Копера.

– Есть, Гарри.

– Молодцом, доктор Кей.

– Бороздки неглубокие, но я сличил без особых проблем.

– Ладно. Спасибо.

Эджертон захлопывает за собой дверь и в последний раз обрисовывает Юджину Дейлу ситуацию: есть живая жертва изнасилования, готовая его опознать, и есть пистолет. Баллистики подтвердили, что это орудие убийства. Ах да, еще есть отпечатки по всему оружию…

– Я бы хотел назвать вам имя друга.

– Ладно, – говорит Эджертон. – Называй.

– Но я его не знаю.

– Не знаешь.