Отделенные

Чащобный туман забрался далеко на восток: с гор было хорошо видно, что внизу все какое-то… серое. Где густо росли деревья, туман, конечно, не получалось разглядеть, но вот на полях и голых холмах… Даже ранней весной, когда еще ничего не растет, даже на севере Иалона земля обычно не выглядит так уныло.

Орки ушли. Ближайшее к границе с Зандератом поселение исчезло. Воздух был чист и ясен, хотя жители Ишдракйорда любят подымить. Пограничная башня, которую отряд видел вчера, оказалась полуразрушенной. Темные Чащи объявили войну, послав своих первых бойцов на земли людей и орков. И оборотней тоже. Фаргрен считал, что Маррак, встретившийся ему во Всесвете, вылез из родного логова именно поэтому. Но в чем причина войны?

Фар посмотрел на своих спутников, шедших по тропе чуть ниже. На самом деле, никакой тропы не было. В этих диких горах вообще ничего не было, только камни, валуны, да редкие пучки пробивавшейся травы. Мильхэ шла первой, Геррет замыкал отряд. Посередине шагала Ирма, сосредоточенно глядя себе под ноги.

Фаргрен снова посмотрел на север, но уже в западную сторону. Там уже красовалась цель похода – древний оборотничий дольмен в виде круглого купола. Фар почему-то не помнил его, хотя проходил здесь полжизни назад, пробираясь к северным племенам оборотней. Вокруг дольмена почти не росли деревья, и его светло-серые каменные стены резко выделялись на фоне темного леса.

Казалось, цель совсем близко. Но оставался еще день пути или даже больше: форсированный марш, которым отряд дошел до гор, сменился на более спокойный.

Фар еще немного послушал ветер, вдыхая запахи в нем, и вернулся к остальным.

Отряд снова шел до самого восхода солнца, даже дольше. Мильхэ и Геррет наотрез отказались ночевать в горах лишний раз. Ну, как отказались. Ледяная ведьма просто молча топала. А коротышка гнал всех вперед, на вопросы об отдыхе отвечая что-то вроде «спать под завалом – так себе идея». И был прав – здесь, наверное, любой фераген одолеет их в одиночку: обвал или камнепад, – и дело с концом.

Когда совсем рассвело, отряд добрался до холмов внизу. Геррет уже соглашался на отдых, но Мильхэ так и не остановилась. Только когда отряд оказался на границе леса, ведьма объявила привал. Молча. Просто застыла, а потом улеглась на землю безо всякого одеяла и скрылась под куполом изо льда.

Вот как с ней быть? Фаргрен не знал. Доверять Мильхэ было нельзя, но в какой-то мере приходилось. Да и как вот так взять и отказаться от очень полезного напарника посреди Чащ… И шли в одну сторону.

Под ледяным куполом Мильхэ просидела до самого вечера. Фаргрен наматывал круги вокруг лагеря, как глупая аксолька вокруг гнезда, беспокоясь, что рядом может оказаться кто-то еще, но никого не чуял. Только лес и его обитателей. Пока обычных. Не Тварей.

Когда он в очередной раз вернулся к лагерю, ледяная ведьма уже вылезла из своего убежища. И что бы она там ни делала, ей это не помогло. Выглядела Мильхэ все равно плохо.

* * *

– Сказал бы кто, будто я буду ночью по Чащам шастать, – проговорил Рейт, глядя, как Ирма заливает костер, – посмотрел бы как на идиота.

Они действительно собирались в лес. Ночью. В Темные Чащи. Звучало бредово даже для безбашенных близнецов. Чащобная маньячка превзошла все самые смелые ожидания. Кроме того, Мильхэ решила идти по ручью.

– А если опять эти полукровки? – спросил Геррет, не одобряя ее очередной безумно-разумный план.

– А если они и Твари одновременно? – парировала ведьма.

Ну, хоть снова леденила…

Вопреки всем опасениям, невероятно сильные полукровки им не встретились. Отряд шел по ручью под ледяным куполом – так Мильхэ прятала их от Тварей – и иногда останавливался по ее знаку. Идти приходилось очень близко друг к другу. Ирме тесное соседство с братом давалось, кажется, нелегко: Фаргрен слышал, как она иногда скрипит зубами.

Шли по самой воде. Если бы не герретовские щиты на четыре пары ног и две пары лап – урок частичной защиты коротышка выучил на отлично, – пришлось бы еще страдать от ледяной воды в сапогах. А Мильхэ, по-видимому, было все равно, что у нее единственной будто аксольки в обуви булькали.

Продвигались медленно. Ко всему прочему мешала ночь. Если ручей делал ходьбу тяжелой физически, то темнота влияла на умы и сердца.

Никто не ходит ночью по Чащам. Никто. И сейчас даже такие бывалые наемники, как близнецы и Геррет, даже Фар, которому в шкуре было безопаснее, чем людям, чувствовали себя крайне неуютно. В каждой тени виделась Тварь, в каждом шорохе слышалась смерть.

Этим безумно неприятным способом они шли несколько часов и умудрились подобраться почти к самому дольмену. Невероятно. Идти по Чащам так долго и никого не убить. Не-воз-мож-но. Даже днем. Ледяная ведьма творила просто до одури чудесатые чудеса.

Она разрешила отдохнуть, но всего час. Когда час истек, Фаргрен поднялся и задрал хвост.

– Ирма, отвернись, – сказал Рейт, увидев это: так Фар предупреждал о превращении.

В тесном куполе обернуться в человека, никого не смущая, он не мог. Перед сестрой было неловко, а перед Мильхэ… А, Сумера, чтоб ее.