Отдых и восстановление (СИ)

Кроме отца Вернона, сира Катриона везла в Волчью Пущу свежую зелень для семьи барона и для храма, а ещё те самые вазы, расписанные Клементиной. В одну Аларика впихнула толстый, пышный пучок укропа, в другую — лука-порея. Выглядело это нарядно и прилично, а что просто в корзинку пришлось бы положить вдвое больше зелени… ну так, сира Катриона ещё же и вазы жертвовала храму, а их расписала своими ручками (и в оплаченное вязовским консортом время!) гувернантка её племянницы. Но для замковой кухни, понятно, пришлось собрать обычную корзинку, потому что баронессе Клементина никаких ваз или хотя бы крынок не посылала (а то бы сира Аделаида, я думаю, тоже не отказалась).

Я ехала чуть впереди двуколки в компании сира Эммета. Не знаю, о чём говорили доро’гой сира Катриона и отец Вернон. Не знаю даже, говорили ли о чём-то вообще: и сама двуколка шума производила немало, стуча колёсами и расплёскивая снежную кашу, и Золотинка громко шлёпала по этой же мокрой мерзости подковами. Однако со мной сир Эммет пытался поддерживать вежливую беседу, что при разнице в росте моей мулицы и его мерина было непросто. Но ясное дело, ему (маршалу, а не мерину, конечно) надо было обсудить со мной неотложные дела первостепенной важности. Мои намерения в отношении его дяди, главным образом.

— Я просила сира Рихарда подождать Равноденствия, — напомнила я, — а до него ещё пара недель. Это не он поручил вам поторопить меня немного? Тогда я, пожалуй, разочаруюсь в нём. У меня, знаете ли, имеется дурацкая привычка выполнять свои обещания, и я того же жду от других.

Сир Эммет, ясное дело, заверил меня, что дядя ни при чём и что он сам решил выяснить, чего от меня ждать.

— Честно говоря, я вообще не хочу вступать в брак ни с кем, пока не выплачу долги, — ответила я, борясь с желанием просто и незатейливо… нет, наоборот, очень затейливо, в духе братьев-сестёр по гильдии, послать любящего племянника к оркам в горы. — Проценты на взятую в долг сумму набегают независимо от того, кто считается должником, сир Эммет. Так что мне нет никакого резона скидывать свои долги на сира Рихарда.

Он подумал немного и кивнул, соглашаясь, что долги от простой смены заёмщика никуда не денутся. Даже признал, что я поступаю порядочно и честно, не пытаясь навесить свои заботы на кого-то ещё. Хотя… дядя ведь знает, кого звал замуж.

— Это ему только кажется, что знает.

«Вы же меня совсем не знаете, — сказала я сиру Рихарду, когда он приехал в очередной раз потолковать с Дромаром, а потом позвал на небольшую прогулку меня. — Су’дите обо мне со слов сира Эммета? Так мы с ним друг другу и десятка слов не сказали, не считая пустых любезностей и просьб передать соль». — «Я о вас сужу по вашим делам, — возразил сир Рихард. — А вы вроде Феликса Каттена — и никому ни разу не отказали, и вместо денег готовы брать хоть перины, хоть рукавицы, а рукавицами и чулками ещё и поделились с ветеранами в приюте. Что тут ещё рассказывать?» По моему мнению, рассказать можно было ещё много чего, от моей тихой ненависти к большим шумным компаниям до привычки пить чай по шесть раз на дню — а где деревенский сеньор с внушительными долгами гномам возьмёт деньги на чай, даже кипрейный?

— А потом-то не будет поздно? — спросил сир Эммет, окинув меня этаким мужским оценивающим взором. Двадцать семь — это ведь только для мага смешно, а по деревенским (да и по городским тоже) меркам — возраст для девицы уже весьма почтенный. Практически безнадёжный для устройства личной жизни, даже у вдовы шансов больше: её-то вины нет в том, что она осталась без мужа, а вот почему девица до сих пор никого себе не нашла? Подозрительно. Моё счастье, что я больше не бедная родственница захолустного барона с такими вот туманными перспективами.

— Поздно — для чего? — занудно уточнила я. — Усыновить способного и толкового ребёнка можно и в сорок лет, и в пятьдесят. Купить что дом в пригороде, что землю в приграничье тоже можно и через десять лет, и через двадцать. Я не певичка и не проститутка, сир Эммет (он неожиданно покраснел, словно мальчик-девственник), маги с возрастом только растут в цене. В сорок лет я смогу позволить себе гораздо больше, чем сейчас. Молодого красивого консорта, например. — Я усмехнулась и прибавила раньше, чем это сделал мой собеседник (а он хотел, по лицу видно было): — Который будет изменять мне на каждом углу, пока я сижу за расчётами, разумеется. Ну так и сир Рихард вряд ли перестанет плодить бастардов — с чего бы?