Отдых и восстановление (СИ)

— У тебя есть дети? — спросила я. Что подружка у Отто имеется, я даже не сомневалась: по местным меркам, он мог считаться прямо-таки богачом, да и барон к нему благоволил, так что на его чародейство девушки, а тем более вдовушки наверняка легко закрывали глаза.

— Первое, что сказала мне сира Фрида, предлагая наставничество — это предупреждение «если разбудишь магию, обратного пути уже не будет». А вот второе — «мозг у парня должен находиться в голове, а не в головке», — неожиданно неловко, словно его смущало, что такие слова приходилось повторять в моём присутствии, отозвался Отто. — Вручила мне зачарованный поясок и пригрозила, что если я хоть раз забуду им воспользоваться, то вылечу из её учеников быстрее, чем успею собрать своё тряпьё. Первое, что должен помнить лучше Скрижалей Девяти стихийный маг — это контроль, контроль, контроль. А как я удержу Огненный шар в руках, если не в состоянии даже за своим… э-э… хозяйством уследить?

— Ты так со мной разговариваешь, будто я приличная девица, — развеселилась я. — Отто, проснись, я наёмница! Хочешь, я тебе дословно повторю вводную лекцию сиры Фриды?

Он тоже рассмеялся и даже сутулиться словно под непосильным грузом перестал.

— Знаешь, — сказал он, — я потому и рискнул с тобой заговорить о браке, что ты мне её частенько напоминаешь. Не в том смысле, что я тебя воспринимаю как наставницу, а… отношение к жизни и к людям-нелюдям у вас очень схожее. В общем, я надеюсь, что ты и правда подумаешь. А не говоришь это как обычно, когда просто неудобно сразу послать кого-то к оркам в горы.

========== Глава пятая, в которой героиня рассказывает почти что сказки и вообще просвещает собеседников ==========

Уезжали мы довольно поздним утром, я даже успела проверить, как там мои руны в кладовых и у Брауна, и в трактире. В замке, очевидно, всё было в порядке, раз уж Ланс за мной не посылал. Очевидно, обошлось без обледенелой моли и заиндевевших мышиных трупиков.

Словом, я вернулась в трактир с брусничным пирогом в руках и потребовала чаю, хотя бы кипрейного. Да-да, с мятой и чабрецом. Его я и попивала, когда вошли сира Катриона с Клементиной — мулов и экипаж вязовская сеньора вчера ещё отправила из замка в трактир. Я бы на её месте и ночевала здесь, но она, видимо, до сих пор чувствовала себя ответственной за свою гувернантку, пусть та и носила теперь на тонком пальчике откровенно ей великоватое и вообще смотревшееся слишком тяжёлым и грубым кольцо с печаткой. Трактирщик принёс чаю для Клементины и молока для сиры Катрионы, а пирогом пришлось делиться мне: обозов пока что не было, и ни пирогов, ни хотя бы лепёшек жена усача не затевала. Ладно, в одиночку мне всё равно было не справиться, а тащить липкий, легко крошащийся и с осыпающимися ягодами пирог с собой в Вязы… К тому же у меня там по соседству не пекарь, а кондитер живёт.

— Как прошла церемония? — без затей отламывая от пирога по кусочку, вежливо поинтересовалась я. Очень уж вид у Клементины был несчастный и больной.

— Отвратительно, — честно ответила за неё сира Катриона, тоже попросту взяв кусок рукой. — Сира Луиза вела себя хуже рыночной торговки. А уж затевать свару с невесткой в присутствии посторонних… Впрочем, сира Амелия не лучше: «Мой супруг хотя бы не изменяет мне с мужчинами!» — «А мой не выставляет меня на посмешище, сбега’я от меня к мужчине, с которым даже не спит», — передразнила она, как я понимаю, баронских невесток.

— Сочувствую, — искренне сказала я Клементине. Она, кстати, одета была совсем не по-дорожному, а в то платье, которое срочно, чуть ли не сутками напролёт шила из миленького такого нежно-сиреневого атласа с вытканными по блестящему полю матовыми цветами. Не знаю, где она взяла деньги на весьма недешёвую тряпочку. В подарок, скорее всего, её получила. На Солнцеворот или что-нибудь в этом роде. Сира Катриона давала ей шкатулку с иголками-нитками, пуговицами, мотками тесьмы и прочим добром, и платье, мало того что атласное, было к тому же отделано узким кружевом. Сира Луиза за одно это платье, наверное, мечтала убить фаворитку супруга и его самого заодно. Она на мои-то серьги смотрела так, что хотелось снять их во избежание, а ведь я на её мужа не покушалась. Наоборот, имела наглость ему отказать.

Клементина в ответ на мои соболезнования только буркнула что-то в чашку. Смотреть что на меня, что на сиру Катриону она всё так же избегала.

— Возьмёте с собой Мадлену в Старицу? — спросила её сира Катриона, неловко помявшись. — Ей будет интересно посмотреть, как расписывать посуду.

— Посуду? — не поняла я.

— Сир Кристиан подарил сире Клементине краски и кисточки, — объяснила она. — Краски такие… специальные, чтобы обжигать. Они, оказывается, после этого меняют цвет, и надо сначала нарисовать полоски на такой плиточке… как-то они смешно зовутся… печенья?

— Бисквиты, — сумрачно поправила Клементина. — Фарфоровые плитки, на которые полосками наносятся краски сначала вдоль, потом поперёк, чтобы на пересечениях было видно, какие цвета получаются при смешивании.