Отечество без отцов

27 июля, когда время близилось к ужину, матушка Берта села за кухонный стол и позвала дочь: «Иди сюда, Дорхен, я хочу написать письмо!».

Она пододвинула ей бумагу и чернила и рассказала, о чем та должна была написать, потому как сама в грамоте была не сильна, и ей было бы неприятно осознавать, что ее мальчик мог удивиться, обнаружив в письме ту или иную ошибку. Они сидели за кухонным столом друг перед другом, между ними лежал листок серой бумаги, на которой обычно писали полевые письма. Рядом стояла керосиновая лампа. Мать ее зажгла, потому что для письма требовался яркий свет, а день был пасмурный.

— Прежде всего, отпиши ему, какой ожидается урожай. Маленький француз прилежно нам помогает, бургомистр Брёзе обещал прислать польскую девушку, но она пока еще не прибыла. На уборку свеклы должны пригнать русских пленных, может быть, их дадут даже и на уборку картофеля. Дедушка уже совсем перестал работать, он лишь ходит по полям и курит там свою трубку. Овес растет хорошо, рожь уже убрана и сложена в амбар. Вчера ястреб унес двух цыплят. Герхард хочет подкараулить его со своим пугачом, но мне думается, что ястреб окажется умнее, чем Герхард со своим приспособлением.

Ты не поверишь, как чудесно в этом году цвели липы. По всей дороге вплоть до кладбища деревня благоухала запахом меда. Учитель Коссак нацедил уже несметное количество ведер, но половину должен был сдать, потому что люди в городе тоже хотели отведать меда.

Я хотела еще сказать, чтобы ты не экономил на еде. Если сможешь приобрести у русских что-нибудь съестное, то сделай это. Поверь мне, большинство людей заболевают оттого, что питаются неразумно. Когда ты приедешь в отпуск, то я наделаю тебе лепешек, а на полдник приготовлю чудесный пирог, а на ужин у нас будут шкварки.

Мать поставила свою подпись под письмом. Но так как внизу еще оставалось место, то Дорхен добавила к этому:

— Сегодня пополудни я встретила на улице Эрику. Она спрашивала о тебе. Ты должен научиться уворачиваться от пуль, пусть они все пролетают мимо.

Борьба требует беспощадного и энергичного противодействия большевистским подстрекателям, партизанам, саботажникам, евреям и полного пресечения любого активного и пассивного сопротивления…, кроме того, самого пристального внимания к действиям солдат Красной Армии, так как следует считаться с коварными методами ведения борьбы.

Особенно непредсказуемы солдаты азиатских национальностей Красной Армии, от них можно ожидать чего угодно. Они коварные и бесчувственные…

Комиссары, взятые в плен в бою или оказавшие сопротивление, должны быть расстреляны на месте.

Выдержки из «Директивы по поведению войск в России» и из «Приказа о комиссарах»

— Доставь его в штаб полка, — сказал Годевинд. — Пусть они сами решат, надо ли его расстреливать.

Он показал на пленного, который прислонился к березе в нескольких десятках метров от их блиндажа, в то время как другие его соотечественники сидели несколько поодаль в траве. Их передали им танкисты, которые спешили дальше.

— И мы должны их ликвидировать, — ругался Годевинд.

Роберт Розен взглянул на человека, стоявшего у березы. На нем были брюки защитного цвета и светло-серая гимнастерка, которая доходила ему почти до колен. Головной убор отсутствовал.

— Они спросят тебя, почему мы его не прикончили! — прокричал Годевинд ему вслед. — Скажи им, мы ничего о нем не знали, у нас не было переводчика, чтобы допросить его. Определенно, это комиссар, но пусть те господа разбираются с ним сами.

Роберт Розен вскинул винтовку и медленно пошел к березе. Если бы Годевинд приказал расстрелять пленного, то он сделал бы это: расстояние до него было еще довольно большим. Когда пленный увидел, как тот идет к нему, то наклонил голову, казалось, он рассматривает свои босые ноги.

— Он явно боится, — подумал Роберт Розен.

Он остановился в пяти шагах от пленного и снял винтовку с предохранителя. Тот вздрогнул, посмотрел на него и вдруг улыбнулся ему.

Сейчас Роберту Розену труднее было бы это сделать.

Он всматривался в пленного вблизи. Копна светлых волос, голубые глаза, лицо без признаков какой-либо растительности, на шее цепочка, на которой болталась красная звездочка.

— Комиссар? — спросил он.

Пленный устало покачал головой, как будто он уже много раз отвечал на этот вопрос. Правый глаз его нервно подергивался, под носом скопились сопли.