Отечество. Дым. Эмиграция. Книга 1. Русские поэты и писатели вне России

Горянский Валентин Иванович (настоящая фамилия – Иванов. 1888, Петербург – 1949, Париж). Поэт-сатирик. Внебрачный сын князя, художника Эдмона Сулиман-Груд-зинского. Юность его прошла в обстановке крайней бедности. В 18 лет ему открыли тайну рождения, и отец, князь, предложил ему усыновление и материальную помощь. Юноша гордо ответил: «Для меня все сделала мать, и я не хочу знать этого человека». Стихи начал писать с шести лет. И это определило его дальнейшую судьбу. После гимназии с головой окунулся в журналистику, начал с пейзажных зарисовок и сатирических миниатюр. В 1915 году вышел первый сборник «Крылом по земле». Критики отметили «честный реализм» Горянского. Тогда же состоялась его встреча с Дон-Аминадо, который в мемуарах вспоминал Горянского: «талантливый, уродливый, тщедушный… Человек он страстный, искренний, невоздержанный. В стихах целомудренен, в прилагательных и эпитетах щедр».

О легкомысленные женщины!
О кружевные существа!
Над вами две рапиры скрещены:
И дьявола, и божества…

Второй сборник «Мои дураки. Лиро-сатиры» был в основном посвящен реальности города, где уродство, боль, нищета, унижение. «Каменный плен». Автор выразил свою ненависть к обывателю, к «желудку в панаме». В какой-то степени Горянский предвосхитил молодого Маяковского, высмеивающего мещанский мирок. Вот как Горянский живописал «Тоню-изменницу» (1914):

Тоня вышла за виолончелиста.
Презирает теперь мою гитару семиструнную.
«Я, – говорит, – как жена артиста,
Серьезную музыку люблю и умную;
Я, – говорит, – люблю Баха и Грига,
А не романсы какие-нибудь грязные.
Мир звуков для меня – раскрытая книга.
И вообще мы с тобой люди разные.
Каждый сверчок знай свой шесток, —
Согласись, что это верно сказано.
Ты беден просто потому, что – недалек,
А с Володей для меня в сто рублей пальто заказано.
Мы не связаны с тобой давно ничем,
Пусть разговор этот будет окончательным,
Мой Володя станет вторым Вержбиловичем —
Ты ж так и пропадешь незамечательным…
Я горжусь, – говорит, – что сделалась его подругой,
Скоро возьмут в филармонию.
Вот только осилит контрапункты с фугой
И проштудирует слегка гармонию…»

Высказал Горянский и свою гражданскую позицию в стихотворении «О политике» (1914):

Я, знаете ли, ужасный пессимист:
В светлые горизонты мне не верится…
Вот вчера, например, один журналист
В передовице своей на что-то надеется.

«Так или иначе, – говорит, – а приплывем

К лукоморью, к разливу широкому,
Где зоря горизонтальным огнем,
Где грани легли всему беспрокому.

Не потечет, – говорит, – река вспять,

Клянусь левой ногой Конфуция.
Через три года, или много через пять,
Будет у нас правильная конституция».

А вот я не верю ни в солнечный восход,

Ни в реформы всякие, ни в облегчения.
Знаю я, что есть пароход,
На котором можно ехать против течения!

Петров ли, Иванов ли на корме сидят, —

Одна будет команда строгая:
Нос вперед, ход назад!..
Эх, жизнь наша пассажирская, убогая…

Ходил Горянский в лидерах «Сатирикона», хотя и подвергся нападкам за пристрастие к «уличной вульгарной дешевке».

В Первую мировую войну Горянский, несмотря на «белый билет», поехал на фронт корреспондентом. Вернулся с арены боев категорическим противником войны, пацифистом, о чем свидетельствует резкое стихотворение «Зачем разрешил?» (1917):