Отечество. Дым. Эмиграция. Книга 1. Русские поэты и писатели вне России

Господи! Зачем порох позволил выдумать людям —
Синий порох? А сам до сих пор их оставляешь без света…
Милосердно ли это к людям? Как будем? Как?
Проживем ли на свете, если – порох!..
Ну, а уж если порох, и никто не уничтожит —
Сил нет, – если порох есть, разве же человек не может
Множество изготовить ракет, как в старомодном Китае,
Если порох есть – в небе ночном тая,
Почему бы цветом не цвесть? Миллионами искр
падать бы вниз
В цветенье зеленом, алом, лиловом…
…Было бы хорошо так – о господи!
Зачем же разрешил порох,
И ружья, и пушки, и власть
Тюремных решеток?

Свержение самодержавия Горянский приветствовал, а вот Октябрьскую революцию не принял. В развороченной бурей стране мечтал о «городе зеленых крыш», куда заходить запрещено «политикам и героям» В одноактной пьесе «Поэт и пролетарий» подверг критике новую власть. Ее не принял, да и она не приняла Горянского. И пришлось уезжать-бежать на юг, сначала в Одессу, а оттуда в 1920 году в Константинополь. Пожил немного в Югославии и в 1926-м с семьей перебрался в Париж, мучительно тоскуя по родине, впрочем, как и все русские эмигранты. Вот, к примеру, стихотворение «Россия» (1926).

Россия – горькое вино!
Себе я клялся не однажды —
Забыть в моем стакане дно,
Не утолять смертельной жажды.
Не пить, отринуть, не любить.
Отречься, сердцем отвратиться,
Непомнящим, безродным быть, —
И всё затем, чтоб вновь напиться,
Чтоб снова клятву перейти
И оказаться за порогом.
И закачаться на пути
По русским пагубным дорогам,
Опять родное обрести.
Признаться в имени и крови,
И пожелать цветам цвести,
И зеленеть пшеничной нови,
И птицам петь, и петухам
Звать золотое солнце в гости.
И отпущенье взять грехам
В старинной церкви на погосте
У батюшки. И снова в путь
По селам. Долам и деревням,
Где, в песнях надрывая грудь,
Мужик буянит по харчевням;
Где, цепью каторжной звеня
И подгоняемый прикладом,
Он зло посмотрит на меня
И, проходя, зарежет взглядом;
Гле совий крик и волчий вой,
В лесах таинственные звуки,
Где ночью росною травой
Ползут нечистые гадюки;
Где рабий бабий слышен плач
И где портной, в последнем страхе,
Для палача кроит кумач
И шьет нарядные рубахи.
Ах, не хочу! Ах, не могу!
Пускай замрут слова признанья,
Пускай на чуждом берегу
Колышутся цветы изгнанья…

В годы Второй мировой войны Горянский пережил несколько трагедий: расстрел сыновей, собственную слепоту. «Полная слепота и безвыходное восьмилетнее сидение на стуле в вечной печали и ужасном одиночестве, в холоде и голоде…» – записывал он, когда после операции ему вернули зрение.

Писал комедии, сказки, фантастические рассказы («Кот Фру-фру и прекрасная лунатичка», «Чудесные похождения сверчка Цитрилли» и т. д.). Печатался, но значительная часть творческого наследия не дошла до читающей публики, в том числе драматическая поэма «Танцовщик и разбойник» о Серже Лифаре и поэма «Смерть ангелов».