Отечество. Дым. Эмиграция. Книга 1. Русские поэты и писатели вне России

День и ночь над тайгой завывают бураны,
Крайний Север суров, молчалив и угрюм.
По глубоким снегам конвоиры шагают,
Неизвестно куда заключенных ведут…

Карсавина определили в Абезь, в инвалидный лагерь. Долго он там не протянул и скончался 20 июля 1952 года в изоляторе для безнадежных, на 70-м году жизни.

Среди его творческого наследия – 5 томов «Истории европейской культуры», 6-й том изъят при аресте и утрачен.

Вот такая судьба, и она отличается от судьбы его сестры Тамары Карсавиной (1885–1978), примы-балерины Мариинского театра. Петр Пильский писал о ней:

«…Вся – ослепительный блеск, великолепное колдование, сладкое и мягкое владычество, волшебство танца, непобедимая притягательность, в огнях и пыланье своего огромного таланта…» («Роман с театром»).

Тамара Карсавина связала себя не с Россией, а с балетом. Начала гастролировать по Европе с 1906 года, а с 1919-го по 1928-й блистала в труппе Сергея Дягилева. А когда оставила сцену, то в течение 25 лет являлась вице-президентом Королевской академии танца в Лондоне. И никакой совдепии, СССР и лагерей…

* * *

Ну, и что в заключении «Философского парохода»? Философы – самая интеллектуальная часть интеллигенции, той русской интеллигенции, которая радела за народ и подталкивала его к революционным переменам, наивно предполагая, что с революцией придут свобода духа, благоденствие и народное счастье. Ничего из этих мечтаний не сбылось. Революция снесла старую Россию и построила новую, отнюдь не лучше первой, а в чем-то и хуже. В этом смысле на интеллигенцию ложится часть ответственности за происшедшее в стране. Пусть маленькая, но все же вина. Стало быть, интеллигенция несет в себе некий дуализм – комплекс жертвы и палача. Впрочем, сама жизнь диалектична, в ней добро и зло, любовь и ненависть порою связаны между собою.

И еще соображение. Конечно, в судьбе народов виноваты прежде всего кормчие, национальные лидеры, наместники Бога – цари, генсеки, президенты. Они определяют вектор направления истории, устанавливают законы и порядки, регламентируют жизнь своих подданных и с натяжкой сказать – граждан. А сам-то народ? Что он?.. Писатели-классики много чего об этом написали, много чего высказали в глаза. Правду неприятную, колющую, болезненную. Как написал Гершензон о временах Герцена и Писарева: «…Полвека толкутся… перебраниваясь. Дома – грязь, нищета, беспорядок, но хозяину не до этого. Он на людях, он спасает народ, – да оно и легче и занятнее, нежели черная работа дома…»

И еще одна цитата из письма Тургенева графине Ломберт, 1861 год: «История ли сделала нас такими, в самой ли нашей натуре находятся залоги всего того, что мы видели вокруг себя – только мы действительно продолжали сидеть в виду неба и со стремлением к нему по уши в грязи…»

…А пароход тем временем плывет все дальше навстречу губительным айсбергам, и на борту его можно разглядеть название – «ТИТАНИК».

Русские беженцы в Европе и паспорта Нансена

Давно замечено, что когда работаешь над книгой, материалы сами плывут к тебе. Так к главе о «Философском пароходе» приплыла лекция профессора Андрея Зубова, опубликованная в «Новой газете» 16 и 20 ноября 2015 года. Лекция о русских беженцах в Европе. Глупо ее игнорировать, и поэтому я взял кое-какие цифры и факты из профессорской лекции. Главный тезис первой части: «Страна, уничтоженная революцией, сохранила себя на Западе». И второй: «Становиться советскими гражданами русские беженцы также категорически не желали. Они желали оставаться русскими гражданами, пусть и без России».

Американский Красный Крест называл на 1 ноября 1920 года число выехавших из России – 1 млн 194 тыс. человек. Лига Наций в августе 1921 года – 1 млн 400 тыс. человек. В значительной степени беженцами были люди образованные, люди культурной и политической элиты. Юрист Борис Нольде в первом номере уже эмигрантских «Последних новостей» за 1 апреля 1920 года писал: «Из России ушла не маленькая кучка людей, группировавшаяся вокруг опрокинутого жизнью мертвого принципа, но все те, в руках которых было сосредоточено руководство страны».

Знаменитый «Философский пароход», отчаливший от Английской набережной Петрограда осенью 1922 года, стал царским подарком Ленина миру и еще одним актом опустошения большевиками России… Люди уходили, спасаясь от ненавистной новой власти…