Отечество. Дым. Эмиграция. Книга 1. Русские поэты и писатели вне России

Нынешнее поколение его не знает, а это была примечательная фигура. Революционер со стажем и бывалый эмигрант. В январе 1908 года был арестован в Париже за попытку разменять рублевые банкноты, добытые в результате дерзких грабежей в Тифлисе (во главе бандитов стояли Камо и Коба (Сталин)). Посидев в парижской тюрьме, Литвинов уехал в Лондон, где работал под прикрытием мелкого служащего какой-то фирмы. Женился на англичанке Фэйси Лоу. А в дальнейшем сделал феерическую карьеру и с успехом исполнял функции наркома иностранных дел СССР (1930–1939). Перед союзом с фашистской Германией был заменен на русского Молотова, чтобы нацистам было комфортнее вести дела с советским правительством. 4 мая 1939 года ночью в дом Литвинова пришла сановная тройка – Берия, Маленков и Молотов – снимать хозяина квартиры и с поста наркома. Хорошо, что просто сняли, а не ликвидировали сразу…

Но хватит о революционерах и политике. К сожалению, все мы, русские, чрезвычайно политизированные люди, и всё время разговоры сбиваются на переустройство России и всего мира. «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!» Строим – и разваливаем, снова строим – и снова обломки. Поэтому хватит. И вспомнился Шолом-Алейхем. Слова точные не помню, поэтому перефразирую: – Что вы, пан Шолом-Алейхем, все о грустном и печальном, о бедах и несчастьях, лучше поговорим о другом: как насчет холеры в Одессе?..

Вот именно. Поговорим о холере, то бишь о литературе и писателях, связанных с темой Парижа. Если перечислять всех, кто был и жил в Париже, то нужна специальная книга, поэтому бегло, впроброс, и лишь о некоторых.

Русские литераторы-путешественники

Но сначала вновь исторический экскурс. Граждане царской России жили «в заграницах» годами, лишь изредка, время от времени, наезжая, наведываясь на родину (ну как там дома? Все ли разворовано, все ли в порядке?!.). Совершенное знание иностранного языка стирало психологическую и интеллектуальную отчужденность русских от местных жителей основных европейских стран. Стало быть, отъезд за границу для русского дворянства был делом обыденным, заурядным, сугубо бытовым.

Перечислять русских путешественников можно долго, и начать, очевидно, следует с Николая Михайловича Карамзина. Более года он путешествовал по Европе (19 мая 1789 -15 июля 1790), о чем и поведал впоследствии в «Письмах русского путешественника». Берлин, Вена… В Кенигсберге Карамзин вел беседы с Иммануилом Кантом. И почти четыре месяца прожил в Париже, дыша воздухом Великой французской революции, посещая чуть ли не каждый день Национальное собрание и слушая выступления знаменитых ораторов – Мирабо, Робеспьера и других. В дальнейшем оценки Карамзиным Французской революции менялись от восторга к осуждению (опять же политическая конъюнктура!), но одно его убеждение оставалось неизменным – путь цивилизации один для всего человечества, и Россия идет той же дорогой просвещения, по которой движутся другие народы Европы. Выскажи Карамзин это сегодня, он натолкнулся бы на яростное неприятие: у России особый путь развития!..

Но бог с ним, с этим особым путем (это не первое и, увы, не последнее российское заблуждение), мы с вами в этой книге продолжаем свое воспоминательное движение. Нельзя не отметить Гоголя. В общей сложности Николай Васильевич прожил за границей около 12 лет (Германия, Италия, Франция, Швейцария) – это треть взрослой жизни.

В ноябре 1836 года в Париже Гоголь познакомился с Адамом Мицкевичем, а в феврале 1837-го, в разгар работы над «Мертвыми душами», он получил потрясшее его известие о гибели Пушкина.

Более 17 лет, если сложить все поездки, прожил за границей Василий Жуковский – и в Париже, и в Веймаре, где посещал великого Гёте. Жуковский умер в апреле 1852 года, работая над психологическим эссе «Агасфер. Вечный жид». Похоронен был в Баден-Бадене, а уж потом его прах перезахоронили в Петербурге.

Там же, в Баден-Бадене, нашел упокоение еще один русский писатель-путешественник, князь Петр Вяземский, «декабрист без декабря». Опять же суммарно проведший на Западе многие годы и решительно заявлявший: «Я Петербурга не люблю…». У Вяземского есть прямо просящиеся в эту книгу строки, написанные в 1851 году:

И, распростившись с берегом финским,
Я от родного рубежа
Петром Ивановичем Добчйнским
Достиг местечка Парижа…

Как вам нравится: местечка Парижа? И в конце этого стихотворения:

Измучился Улисс несчастный;
Да и теперь, как вспомню я
О вашей «Франции прекрасной»,
Коробит и тошнит меня.

Коробило и тошнило, и тем не менее свои последние 15 лет князь Вяземский провел именно на Западе.

Мрачнейший и мизантропический поэт Константин Случевский однажды изрек: