Отель с привидениями

A кто-то другой на цыпочках двинулся к его комнате. Незнакомец исчез. Постель его оказалась нетронутой. Нетрудно было догадаться, кто виновник злодеяния.

Тем временем пожилую даму, обессилевшую, совершенно неподвижную, удалось ввести в дом, белокурую молодую девушку тоже. Кондуктор потихоньку сказал мне, что понимает, какое случилось страшное несчастье, поистине страшное. Он преисполнен сочувствия к старой даме, но у него свои обязанности, и он должен ехать без промедления. С этой минуты он к моим услугам.

Спускаясь по лестнице, мы увидели, что двор мгновенно заполнился народом; там собралось множество людей в синих куртках, толковавших между собою и делившихся друг с другом догадками; по их словам выходило, что с минуты на минуту здесь появятся жандармы. Ле Беф с помощниками уже обыскивали округу. С тяжелым чувством я поднялся в дилижанс, думая о том, что за несчастье и ужас внезапно обрушились на этот мирный дом. Кучер нетерпеливо ждал нас; он с трудом сдерживал четырех рвущихся животных. Гравий так и летел из-под их копыт. Дверь захлопнулась, кондуктор забрался на свое место, прозвучал рожок, вновь раздался треск, громыхание, и большой дилижанс тронулся. Добравшись до вершины холма, мы встретили шестерых рослых мужчин в треуголках и сапогах, со снежно-белой портупеей – жандармов, за которыми было послано, державших путь в старую гостиницу «Желтый тигр».

…Сколько же лет прошло, прежде чем я снова очутился на этой дороге, среди живописных тропинок и пейзажей прекрасной Франции, как ее именуют ее сыны и дочери? Думаю, около четырех. В этот раз я странствовал по стране как истый цыган, выискивал небольшие и тихие старинные города вдалеке от больших дорог, не наводненные путешественниками, где множество прелестных уголков, где в обветшалых нишах стоят облупившиеся статуи, где можно обнаружить редкой красоты фонтан или нечто подобное, где одежды и обычаи горожан просты и отличаются местным колоритом. Я частенько вспоминал покойного мистера Стерна и его чувствительное сердце и в своих путешествиях во многом следовал легкой, беспечной манере известного сентименталиста.

Однажды вечером, после трех-четырехдневного путешествия, я очутился в старинном городке с замечательными образчиками архитектуры, носившем название Монсо. Я сидел у раскрытого окна и смотрел на улицу. Я поселился в меблированных комнатах над небольшой винной лавочкой, заплатив смехотворно мало. Надо мной возносился чудесный фронтон и простирались скаты черепичной крыши с маленькой башенкой и флюгером, излюбленным местом галочьих сборищ. Огромные брусья, превосходно выкрашенные, пересекались под моим окном с узорчатой решеткой, а ниже находился дверной проем с изукрашенной резьбой аркой и столбиками, достойными любой старой церкви. На углу дома, как раз на высоте моего окна, располагалась ниша, или место отдохновения некоей славной святой, которая когда-то была щедро украшена позолотой и богато раскрашена, а сейчас стояла такая же тусклая и серая, как каменный навес над нею. Как я заметил, минуя ее, прохожие почтительно снимали шляпу, что неудивительно, ведь она была покровительницей и защитницей города.

Дневные труды закончились, настал субботний вечер. Поэтому на углу улицы, рядом со статуей святой, собрались на досуге местные мудрецы, чтобы свежим вечером потолковать о ярмарке или о ближайшем празднестве. Почти касаясь их, проходили мимо от источника Марии и Викторины в ярких платьях и кокетливых чепчиках, с крестиками на шее. Вот прошел высокий мужчина в черном, без шляпы, поддерживавший одной рукой подол одежды, – короче говоря, кюре – и остановился на минутку поговорить с мудрецами. Его сегодняшняя работа в церкви (исповеди и прочее) была окончена, и он спешил в стоявший неподалеку presbytère[24]. «Отличное собрание, – сказал я себе. – Не хуже, чем мне доводилось видеть».

Вниз по улочке по направлению к нам (покровительница города со своего угла могла без труда наблюдать за тремя улицами) быстро и легко приближалась молоденькая девушка в черном платье и маленьком черном шелковом капоре, наполовину прикрывавшем ее головку. Я давно следил, как она идет, начиная с момента, когда она вышла из старого дома, нависавшего над улицей. По мере того как она подходила ближе, в моей памяти возникали воспоминания о Ланкри, его сочной кисти и чистых прозрачных красках. Мне померещилось что-то знакомое в лице и фигуре девушки, и к тому времени, как она поравнялась с окном, я нашел ей место на некоей галерее, рядом с дверью в золотые комнаты, в старинной гостинице «Желтый тигр». Поэтому я высунулся из окна и тихонько позвал:

– Фаншонетта!

Девушка удивленно подняла голову. Без сомнения, это была Фаншонетта. Оклик незнакомца не испугал ее, она остановилась узнать, что мне нужно.

– Фаншонетта, – обратился я к ней. – Разве ты не помнишь меня? Как дела в старом «Желтом тигре» и у твоей хозяйки?

Она приложила пальчик ко лбу, пытаясь припомнить.