Отец лучшей подруги

Захлопываю нижнюю челюсть, которая отвисла от удивления. Пусть мне и удается сдержать поток мата, сдержать мысли не удается. Как можно чужие деньги, предназначенные для операции, не только экономить, но еще и спускать на машину?! А женщина? Откладывает себе на лекарства? И она при этом до сих пор замужем?! Что там за муж такой и стоит ли за него держаться?

— Не надо, — качаю головой. — Если что, такси вызову. Не знаю, если за мной приедут.

— Ох уж эти мужчины, не знаешь иной раз, что лучше… — она откидывает одеяло в сторону и делает глубокий вдох. — Но одной все-таки повезло! Сама слышала, пока меня к операции готовили, как врачи туда-сюда бегали. Постоянно им кто-то звонил, а они отчитывались, как операцию какой-то девушке провели. Представляешь?

Промокнув мокрые щеки салфеткой, хрипло отвечаю:

— Ага, повезло кому-то.

Мир перед моими глазами никак не желает обретать четкость. То слезы, то сильное жжение мешают наслаждаться мелкими деталями, которые я определенно вижу иначе, чем раньше, но пока наслаждаться улучшениями не получается.

А еще я как никогда раньше ощущаю себя язвимой и невероятно несчастной.

Моя соседка таковой себя не ощущает, хотя ей опять звонит муж и спрашивает можно ли вычеркнуть из этого бесконечного списка и эти капли тоже? Фармацевт сказал, что можно обойтись и без них.

Не могу больше выносить этого скупердяя и эгоиста, поэтому выхожу из палаты в коридор. Плевать, что из-под темных стекол у меня постоянно текут слезы, мы же в клинике, как-никак. Тут к такому привыкли.

На меня никто не обращает внимание. Кругом снуют медсестры.

— Как же он достал, весь персонал на уши поднял… — говорит она другой, но та шикает и кивает на меня.

Обе спешно уходят.

Да уж, повезло кому-то. Наверняка это тот самый муж, который еще во время операции всех на уши поставил. И это точно не муж моей соседки по палате.

Глаза болят, но я все равно смотрю на телефон. Яркость экрана выкручена на минимум, а на мне солнечные очки, но это не помогает. Запредельно слепящая яркость бьет по глазам, и я все равно не вижу, нет ли случайно пропущенных звонков от Платона. Глаза после экрана телефона болят так, как будто я полчаса неотступно глядела прямо на солнце.

Нужно смириться. Я ничего не пропустила. Мой телефон не сел, не выключен. Если бы Платон хотел, он бы уже позвонил.

— Уверяю вас, все прошло хорошо. Вам не о чем беспокоиться.

Голос доносится из приоткрытой двери, последней в длинном бесконечном больничном коридоре, по которому я бреду несчастная и одинокая.

Голос своего хирурга, с которым встречалась уже не раз, узнаю сразу. А вот ему вторит незнакомый голос. Порывшись в памяти, вспоминаю заведующего, который тоже встречал меня перед операцией.

И чего так переживать? В этой клинике абсолютно ко всем хорошо относятся!

Оба врача отчитываются о ходе проделанной операции, наперебой говорят о замечательной постоперационной палате и общем времени восстановления. Потом уверяют, что все будет хорошо и уже можно выписывать пациентку. А когда принимаются благодарит за щедрое пожертвование, я закатываю глаза.

Передо мной только дверь на лестницы, так что достигнув ее, я разворачиваюсь в обратный путь. И тогда же оба мужчины в белых халатах выходят из кабинета. Следом за ними выходит тот самый мужчина, который поднял на уши всю больницу.

Различаю твердую линию плеч, широкую спину в дорогом темно-синем костюме. И делаю глубокий рваный вдох.

Легкие тут же наполняются терпким сандаловым ароматом. Голова идет кругом. А зрение мутится из-за набежавших слез, и я всхлипываю, зажав рот рукой.

Вижу, как Платон замирает как вкопанный и медленно оборачивается. Как и сопровождающие его врачи.

— Лея?... — его губы при виде меня рыдающей в коридоре сжимаются в узкую линию, а глаза становятся ярко-зелеными, что не предвещает ничего хорошего.

Оба врача это понимают. Они бледнеют и переглядываются. Еще бы, я ведь только что слышала, как они расхваливали мою палату, в которой я ни в чем не нуждаюсь! А вместо этого я тут, рыдаю посреди коридора.

— Слезы нормальная постоперационная реакция! — спешит уверить Платона заведующий.

Платон подходит ближе. Касается большим пальцем моей щеки и вытирает бегущие безостановочно слезы.

— Какой же ты ненормальный, — шепчу ему. — Достаточно было просто позвонить мне…

— А ты не должна была подслушивать под дверью, — улыбается он в ответ. — Готова ехать домой?

— А ты потом уйдешь опять на работу?

— Не сегодня. Я постарался закончить все необходимые дела еще вчера, поэтому так и задержался.

Платон подхватывает меня под локоть и ведет мимо врачей, к которым уже направляется другой мужчины.

— Эй, а хирург тут? — громко говорит он. — А можно этот препарат из списка чем-то заменить? Ну там не знаю… Что-то народное?

— Конечно, можно, если вашей жене больше не нужны глаза, — отвечаю я ему громко.

Похоже, я знаю, чей он муж.

Лицо Платона вытягивается, и он с недоумением смотрит на меня. А я, несмотря на текущие слезы, улыбаюсь.

Сегодня именно я вытащила счастливый билет, кто бы мог подумать?

Глава 37

— Не дергайся. И дыши глубже.