Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после

И они побрели дальше по Бродвею — искать каких-нибудь русских, которые бы помогли с обустройством и публикациями.

— Тебя надо крестить, — вдруг сказала Мария Александровна, когда они проходили мимо очередной витрины клуба со стриптизом. — Все влиятельные русские люди, живущие в Америке, крещеные.

* * *

Да, я изображаю мир как ад. Изображаю низость жизни. Причем не только советской. Мои «американские» рассказы, написанные в эмиграции, еще более «черные».

Юрий Мамлеев. Из интервью

Американский цикл рассказов Мамлеева составляют тринадцать текстов различного объема: «Чарли», «Золотые волосы», «Семга», «Лицо», «Кэрол», «Оно», «Сморчок», «Вечная женственность», «Иное», «Новое рождение», «Кругляш, или Богиня трупов», «Отражение», «Здравствуйте, друзья!». В такой последовательности они были опубликованы отдельной книгой при жизни автора[237], этот порядок я и предлагаю считать каноничным. Также замечу: название цикла не должно вводить читателя в заблуждение; вошедшие в него тексты соотносятся с США лишь тематически, но все они были написаны уже в ходе второго этапа мамлеевской эмиграции — в Париже[238].

В «Американских рассказах» при первом чтении удивляет то, что они вроде бы ничем не отличаются от написанных в советской России: их уродцы-герои все так же пьют пиво и водку, замогильно хохочут и бредят смертью — разве что уютный московский ад сменился на совсем уж бесчеловечный антураж нью-йоркских трущоб с их гетто, городскими сумасшедшими и орущими из каждого окна телевизорами.

Наиболее цельным кажется рассказ «Чарли», открывающий цикл. Его главный герой — лишенный особых свойств, почти беккетовский[239] персонаж по имени Грегори Крэк. Когда-то он был священником — «энергичный, бодрый, в меру начитанный и с необъятной белозубой улыбкой на лице»[240]. В духовенство он пошел не по зову сердца, а по совету знакомого, сообщившего, что в церкви можно делать хороший бизнес — продавать людям бессмертие.

Грегори подобрал некоторые ключики к сердцам прихожан. Самый верный ключик — это упор на то, что с молитвой бизнес идет успешней. Грегори и сам верил в это и порой убеждал других. Гораздо реже он прибегал к другому средству — к страху перед смертью. Средний класс о смерти вообще не догадывался, но Грегори упирал на то, что, мол, «вы со своими автомобилями в рай не въедете». Эта фраза, правда, немного озадачила и его самого и даже настораживала — свой автомобиль он очень любил[241].

Пока церковный бизнес шел хорошо, Грегори ни о чем не заботился — даже о смерти единственного сына. Попутно он научился испытывать микрооргазм при мыслях о деньгах, это стало неотъемлемой, а затем и доминирующей частью его сексуальной жизни.

Все изменилось в одночасье, когда Крэк потерял работу: «Грегори совершил ужасную, непоправимую ошибку, которая повлекла за собой цепь других. И виной всему были его эмоциональность, провалы в наивность, которые никогда себе не позволяли его коллеги. <…> Дальше все пошло как полагается, когда американцы теряют работу (с вариациями, конечно) и не могут найти другую. Ступенька за ступенькой — вниз (к тому же он попал в черный список)»[242]. Эти строки стоит сравнить с тем, как Мамлеев годы спустя рассказывал реальную историю художника-эмигранта Якова Ароновича Виньковецкого (1938–1984):