Отец в золотистой обертке

Бывает, отцы, действуя из лучших побуждений, суют в карман сыну сотню долларов и выставляют за порог – зарабатывать на жизнь своим трудом. Сыновья скитаются, крепнут, устраивают себе сносную жизнь и оседают вдалеке, на необъятных просторах земли. И лишь некоторые из отпрысков, чуя, что отец готовится покинуть мир живых, начинают налаживать с ним хоть какой-то контакт. Зачастую не зная, о чем поговорить с увядающим стариком, они молча присутствуют рядом, когда навещают засыхающее дерево, которое дало им самим семя жизни. Они не понимают, что тянет их к отцу. Может – долг, может – кровь. Но многое так и остается невысказанным, непереданным, невостребованным, словно заранее приготовленным для погребения и утраты.

Райан Торрес, наоборот, всегда был ненавязчиво рядом. Где-то подскажет, где-то промолчит, где-то пустится в рассуждения. Как позже стал понимать Дэн, эти часы, проведенные в беседах с отцом, несмотря на его колоссальную занятость, говорили о многом. Ученый вкладывал самого себя в сына, учил его, словно писал в его разуме самую гениальную в мире книгу.

– Ты должен стать лучше меня! – много раз повторял Райан. – Тебе предстоит не только работать в областях открытий, но и разобраться с их моральной стороной. Наверное, подобное даже сложнее, чем делать открытия. Увы, я еще сам не до конца понимаю этот странный миропорядок. Разберись с ним, Дэн. Если и есть в нашем бренном мире достойное занятие, то это наука! Она имеет будущее, а все остальное – лишь временное. Опалубка, мусор и тлен.

Эти беседы не прошли даром. Сын пошел по стопам отца. Идеи Райана стали его собственными идеями, одержимость отца зажгла его собственную одержимость, и бескомпромиссная тяга к познаниям стала его неотъемлемой сущностью.

Однако, когда отец умер, Дэниел впал в прострацию. У него исчез всякий интерес к жизни. Их грандиозные совместные планы охватывали промежуток на десятилетия вперед. Райан показывал сыну свои чертежи и разработки, обсуждал идеи, алгоритмы и фундаментальные основы для их реализации. Все это вдруг повисло в воздухе, стало эфемерным, никчемным и пустым. У них не было в планах ничьей смерти.

"Вега" тогда стояла на причале, ненужная, чужая, просто груда металла стоимостью в сотни миллионов долларов. Дэниел поднялся на борт, сел в кресло пилота, которое еще хранило запах отца, и зарыдал. Осознание страшной потери накрыло его с головой, сжало душу до беспомощного комочка где-то внутри. Словно смерть накрыла их обоих, а его еще живое тело отказывалось жить дальше в мире, где больше нет отца, где одиночество настигает так же быстро и легко, как мимолетная улыбка незнакомой девушки. И словно кто-то свыше, так же равнодушно улыбаясь, забирает что-то невероятно дорогое тебе, всего лишь походя обратив на тебя свое карающее внимание, будто отнимает игрушку у ребенка в тот момент, когда тот разыгрался и даже не думал, что забава эта временна.

Дэн пришел в себя не сразу. Разговор с друзьями отца, астрофизиками Алистером Санчесом и Адамом Бейкером, подтолкнул его к переосмыслению жизни. Он понимал, как важно жить с осознанием достойной цели. Только тогда воля движет человеком, а в глазах горит свет. Торрес младший принял наследие отца, решив делать все то же, что сделал бы Райан. И первым делом осуществить сногсшибательную идею – отправиться на Плутон. Отец хотел побывать на Плутоне? Припарковать "Вегу" там на недельку? А в случае смерти остаться навсегда в космосе? Дэниел не сможет двигаться дальше, если не сделает этого. Сильный стресс от потери вылился в упорную работу по реализации сумасбродной идеи, автором которой был сам Райан.

Для начала Дэниел перебрался в Австралию, забрав с собой прах отца. Научное оборудование и инструменты он отправил самолетом в контейнерах, а "Вегу" перегнал своим ходом. Купив небольшой домик на берегу бухты, Дэниел продолжил подготовку к миссии, трудясь без выходных.

Вспоминая сейчас обо всем этом, он наслаждался спокойным торжеством. Все оказалось вполне реалистичным. Дэн подошел к правой стенке кабины, увешанной мешками, подвязанными к стенам, – это была необходимость на случай отключения гравитационного симулятора. И своеобразный шкаф. Дэниел открыл один мешок и достал оттуда небольшую черную коробочку. Блеснула скромная алюминиевая табличка с гравировкой: «Райан Торрес. 1958–2013». Покрутив контейнер в руках, пилот бережно обернул его золотистой термоизоляцией.

– Теперь ты отец в золотистой обертке, – вслух произнес Дэн. – А мы летим. Как ты и хотел. Почему нет?

Он закрепил контейнер на панели приборов. Ему так захотелось. Словно отец все еще управлял кораблем. Тоска постепенно сменялась рабочим настроением и больше не выбивала из колеи. Сделав себе кофе, Дэниел прошел по кораблю с кружкой в руке, отпивая на ходу.