Отголоски тишины

– Так все-таки, что с ним случилось? – вряд ли можно было не задать этот вопрос.

– То ли упал с высотки, то ли спрыгнул. Точно не знаю. Да и никто не знает, разве только он сам. К нам же доставили с внутренним кровоизлиянием и сотрясением мозга. Удивительно, но обошлось без переломов. Констатировали состояние клинической смерти, спасли. Затем кома. И вот…

– А как сейчас?

– Выздоравливает, во всяком случае, физически, но Николай Николаевича волнует душевное состояние. Оно и понятно, друг ваш все рассказывал о монастырях каких-то. Долго не хотел верить в то, что сейчас двадцать первый век. Потом замкнулся в себе, попросил тетрадь принести и ручку. Врач не запрещал, правда и не разрешал, но я все-таки решилась, принесла. Ведь все и так понятно – человеку надо было выговориться, пусть лишь довериться бумаге!

– Но эта его болезнь, она может иметь серьезные последствия?

– Я всего лишь медсестра. И вопрос ваш не по адресу. Но даже и я понимаю – ничто не проходит бесследно…

Глава двадцать восьмая

Никогда не видел столько снега! Помнится, дедушка рассказывал, будто в часы его детства было нечто подобное. Помню, говорил, бывали такие зимы, что даже из дому не могли выйти! Метель наметала огромные сугробы, такие, что под ними целые дома скрывались. Говорил, утром собираясь идти в школу, подбегал к двери, дергал за ручку (хорошо хоть внутрь открывалась!), а снаружи сплошная стена снега. Понятное дело никто на учебу уже не шел, все дружно брались за лопаты и принимались сугробы разгребать. Собственно, не столько разгребать, сколько ходы в снегу прокапывать, траншеи рыть, да снежные баталии разыгрывать. После, когда вволю накопаются, в снежки наиграются, хватали саночки и давай с крыш съезжать. Взберешься, говорил, на верхушку сугроба, оттолкнешься от дымохода и вниз! Где на санках, а где и кубарем. Весело было! Даже жаль, что я этого не застал. Нагревается планета, все чаще на Новый год дожди и слякоть.

А тут такое! Широкое бескрайнее поле снега, ровное-ровное, гладкое-гладкое, только местами редко-редко над снежным покровом пробиваются верхушки самых высоких деревьев. Любопытно, вот если стать на эту белоснежную пустыню, я провалюсь? А если провалюсь, то смогу ли выбраться? А вдруг ничего не случится, вдруг я по ней скользить буду, не оставляя следов? Надо бы проверить да страшновато немного…

Я лежал на краешке одинокого белого облачка, которое медленно путешествовало по небу. Не понимаю, неужели для того чтобы облако плыло ему не нужен ветер? А может он был, но я его не чувствовал? Может, как это, скорость воздушного потока уравновешена скоростью движения облака? Не знаю, да и неважно это, ведь красота вокруг! Надо мною весело светило солнце, яркое, но не горячее летнее, а еле-еле теплое, зимнее. Украшало собою небосвод. Удивительный цвет неба, темный, густой, насыщенный, так смотрел бы и смотрел, но ведь внизу картина не хуже! Там белоснежная равнина, что нежила взор стерильной чистотой и захватывала дух просто-таки нереальной бесконечностью. Так сразу и не разберешь, где краше, где лучше.

Скорее всего, внизу. Я так думаю. Внизу красивей, а еще спокойнее, как минимум устойчивее. Ведь что ни говори, пусть летать это здорово, но место человека на земле. Не зря же ему крыльев не дано!

В общем, определился. Решил – склонюсь к тому, что лучше внизу. Ведь там и погода отличная. Пейзаж удивительный, морозный с солнцем. И мороз, наверняка, очень даже немаленький…

Одна досадная мелочь портила настроение – я не мог себя рассмотреть, как-то не получалось, не видел себя и все тут! А увидеть хотелось. Как я выгляжу? Что на мне, как смотрюсь на фоне неба и облака? Нет, конечно, я одет, должен быть одет, наверняка во что-то теплое, ведь зима все-таки. Холодно должно быть, а мне нет. Вполне комфортно. Кроме всего прочего – кто я? Как, опять-таки выгляжу, что здесь делаю? И самое главное – невозможно лежать на облаке, потому как облако это всего лишь водяной пар! Каждый школьник об этом знает. Вот, что-то я таки понимаю или помню? Неважно, попробую еще…

Ага, кое-что вспомнилось: «Пульс! Адреналин! Разряд!». Это не из этой жизни, интересно откуда? Не знаю, но, кажется, что-то подобное действительно было: операционная, яркий свет, не знаю что за свет, может тот, что указывает путь, ведет в последнее путешествие? Может. Тогда, все свидетельствует в пользу того, что я все-таки умер, а это оказывается занимательно! И невразумительно. Непонятно. Вопросы. Масса вопросов. Вот, к примеру, что я здесь делаю, кажется, я об этом уже думал… хорошо, а где это «здесь»? Ведь если верить материалистическим теориям, то меня и вовсе быть не должно, нигде. А если христианско-религиозные, то почему лежу, чего жду, особого приглашения? Вставать самое время, да на Страшный суд топать, или, если на западный манер, в Чистилище! Не помню, у них Чистилище, оно до суда, или уже после, так сказать, по приговору…