Отголоски войны

— Вы полагаете? — сказала Мэри. — У него была страсть въ сцен. Поэтому отецъ мой такъ ненавидлъ театръ. Но дяд очень скоро надола сцена — можетъ быть, и со мной будетъ то же самое. Въ девятнадцать лтъ онъ игралъ роли стариковъ, былъ знаменитъ въ Истъ-Энд и, какъ говорятъ, подавалъ большія надежды. Однажды, во время представленія, онъ закололъ одного актера на сцен. Предполагалось, что это былъ несчастный случай, но, судя по нкоторымъ даннымъ, случайность тутъ была ни при чемъ. Ну, да все это происходило тридцать лтъ тому назадъ. Онъ ухалъ въ Америку съ женой, черезъ нкоторое время бросилъ ее, а потомъ снова сошелся, когда она получила наслдство. Посл того она умерла — и опять-таки есть предположеніе, что онъ ее убилъ. Объ этомъ поднятъ былъ шумъ въ газетахъ. Дяд пришлось исчезнуть — и онъ исчезъ. Посл того онъ странствовалъ по всему свту, участвовалъ въ революціи въ Уругва, имлъ циркъ къ Іокогам. Отецъ рдко слышалъ о немъ, но онъ всегда зналъ, гд находится отецъ, и часто обращался въ нему съ денежными просьбами. Отецъ ему давалъ деньги, хотя, быть можетъ, и не слдовало этого длать. Отецъ былъ, кажется, привязанъ къ нему и нсколько боялся его.

— Это тотъ братъ, который упоминался на судебномъ слдствіи?

— Да; у отца былъ только одинъ братъ.

— Такъ онъ, значитъ, въ Лондон?

— Да, боюсь, что онъ здсь… Я его никогда въ жизни не видла, но получила недли три тому назадъ странное письмо отъ него. Изъ-за этого письма я перехала сюда. Вотъ оно; судите сами.

Она остановилась, медленно вынула письмо изъ кармана пальто, и вотъ что Филиппъ прочелъ въ немъ;

«Дорогая Мэри, это теб пишетъ твой старый дядя Вальтеръ, про котораго ты, вроятно, слыхала. Отецъ твой глупецъ, и хорошо бы, если бы ты его образумила. Не то ему будетъ худо. Онъ сталъ упрямъ подъ старость. Онъ оставилъ свое дло и затялъ самую прибыльную денежную аферу, о какой я когда-либо слышалъ. Самъ онъ съ нею не справится. Я могъ бы помочь ему боле чмъ кто-либо, но онъ не хочетъ. Я писалъ ему, что голодаю, а онъ прислалъ двадцать фунтовъ. Не въ двадцати фунтахъ тутъ дло, а въ двадцати тысячахъ и больше. Я прошу только половину доходовъ, — и это справедливо, потому что всю работу я беру на себя. Онъ бы по глупости только испортилъ все. Я и не зналъ до сихъ поръ, до чего онъ упрямъ. Но теперь онъ долженъ уступить. Я вдь человкъ прямодушный, это — мое главное качество. Ты, говорятъ, въ ссор съ отцомъ? Совтую теб помириться съ нимъ и объяснить ему, что я предлагаю ему дло серьезное — и что не слдуетъ выводить меня изъ терпнія. Не то будетъ плохо. Онъ, видно, забылъ, каковъ у меня нравъ. Скажи ему, что если онъ не приметъ мое предложеніе, то ужъ я постараюсь, чтобы онъ ни гроша пользы для себя не получилъ. Скажи ему это. — Твой любящій дядя Вальтеръ Поликсфенъ».

«Р.-S. Твой отецъ теперь живетъ — или скоро будетъ жить въ Угловомъ Дом въ Стрэнджъ-Стритъ, Кингсуэ».

Филиппъ сложилъ снова письмо и, передавая его обратно Мэри, — сказалъ:

— Вы, конечно, испугались его угрозы?

— Конечно. Я ршила повидаться съ отцомъ и написала ему письмо — но, вмсто отвта, я получила мое письмо обратно не открытымъ, но разорваннымъ и положеннымъ въ конвертъ. Посл того я получила телеграмму отъ дяди, приблизительно такого содержанія: «Торопись, отецъ твой въ Угловомъ Дом». Тогда я ршила поселиться здсь вотъ въ этомъ вид. Предупредить полицію я не имла достаточнаго основанія, но все-таки была очень встревожена. Отецъ понятія не имлъ о томъ, кто я.

У меня не было никакого плана дйствія. Я слдила за отцомъ, который показался мн очень измнившимся и постарвшимъ, слдила за всми его движеніями, ждала какого-нибудь счастливаго случая, который бы все измнилъ, — и вотъ чмъ все кончилось.

Она закрыла лицо руками и помолчала.

— Вы можете представить себ, что я перетерпла, узнавъ въ среду утромъ объ убійств отца. И нужно было не выдать себя, длать видъ, что я интересуюсь убійствомъ только изъ любопытства. У меня не было никакихъ предположеній. Я за послднее время не замтила ничего подозрительнаго — иначе бы предупредила отца, и онъ ухалъ бы.

— Бдная! Сколько вы выстрадали! — взволнованно воскликнулъ Филиппъ. — А я-то еще ворвался къ вамъ ночью. Какимъ вы сочли меня, вроятно, назойливымъ!

— Напротивъ того, — сказала Мэри съ грустной улыбкой:- я удивлялась вашей деликатности и вашему участію, не понимая его.

— Скажите, — спросилъ Филиппъ, — вы не замтили, что вашъ отецъ ухаживалъ за м-ссъ Оппотери?

— Нтъ. — И на слдствіи меня боле всего удивило именно показаніе м-ссъ Оппотери.

— М-ссъ Оппотери — медленно произнесъ Филиппъ — несомннно причастна къ убійству. Отпечатки пальцевъ — ея, и это для меня самое убдительное доказательство. Она вообще очень подозрительная особа. Вчера она представилась, что ей дурно, и въ это время выкрала два банковыхъ билета изъ моего кармана и замнила ихъ другими. И странно, — мн въ голову не приходило подозрвать ее, пока вы не показали, что это отпечатокъ не вашихъ пальцевъ.

— Я слдила за м-ссъ Оппотери два дня и пришла къ убжденію — я васъ сейчасъ очень поражу — что это дядя Вальтеръ.