Other Side. Когда туман сгущается

Буря в душе девушки улеглась, с опустошенным взглядом она отстранилась от Андрея. Глаза еще красные и припухшие, но дыхание ровное и без судорог. Тихим голосом Рита заговорила.

– Андрей, прости меня, я не хотела втягивать тебя во все это.

– Боюсь это я нас втянул. Я не рассказывал тебе, но в нашу первую ночь произошло кое-что страшное.

Она подняла заплаканное лицо и с пронзительным вниманием заглянула в глаза Андрея.

– Я сам еще не понял, что именно тогда случилось. Но, возможно, скоро я получу ответы. Реальность будто раздвоилась: в одной мы посидели в клубе и поехали ко мне, там провели ночь вдвоем, а в другой творилась какая-то чертовщина. Мы встретили старого приятеля Филина, он оказался проводником на какую-то Ту Сторону. Я все еще не понимаю, что это такое и есть ли она вообще. Затем мы поехали к нему домой, и он провел странный ритуал, который должен был нас туда провести. А потом случилось страшное. Этот парень убил Филина и, кажется, остальных тоже. А я провалился куда-то или просто вырубился. А утром оказалось, что ничего этого вроде как не было, и я проснулся в той первой реальности.

Он остановился, раздумывая над тем, не рассказать ли ей и про Клотта, но решил, что одной порции шокирующей правды будет более чем достаточно. Рита продолжала поглощать его глазами, казалось, все ее существо превратилось в комок внимания, а по лицу нельзя было прочесть ни единой эмоции. Андрей прикрыл глаза, не столько чтобы лучше припомнить порядок повествования, а чтобы отгородиться хоть чем-нибудь от этого взгляда.

– Тогда на какой-то миг мне даже показалось, что я могу выбрать, в какой реальности мне оставаться. Сама понимаешь, я выбрал ту, в которой у меня есть ты. Но через неделю погиб Филин, тогда во мне зародились сомнения. Затем этот случай со Светой. Я до последнего боялся верить, что это не цепь совпадений, а удары с Той Стороны. Но после аварии с Олегом я не смог уже закрывать глаза и начал действовать.

Молчание, висящее над пустынной стройплощадкой, казалось, имело собственный вес. Оно было столь тяжелым, что Андрею чудилось, будто он слышит хруст собственных костей и треск суставов, выворачиваемых этой чудовищной силой. Он не выдержал.

– Пожалуйста, не молчи!

– Я не знаю, что мне сказать, – пораженная услышанным, девушка вновь заговорила тихим, даже несколько монотонным голосом, что еще больнее ударило Андрея. Ему хотелось, чтобы она закричала на него, ударила или попыталась уйти – все что угодно, лишь бы не это хладнокровие. – Я не могу поверить, что ты все знал с самого начала и даже не попытался мне рассказать.

– Прости, я сам не знал, что это такое – дрянная мистика, совпадения или… – он замялся, – свидетельство моего безумия.

– И поэтому ты позволил другим страдать до тех пор, пока очередь не дошла до тебя? Ведь это же наши друзья! Твой лучший друг умер! Это трусость.

Теперь уже у Андрея перехватило дыхание, но у него был давно испробованный метод подавления собственных чувств. Картинка, выхваченная из детских воспоминаний: суровое осуждающее лицо отца, капля жалости в глазах которого тонет в море презрения. Так он глядел всякий раз на провинившегося маленького Андрея, и без того готового сгореть со стыда. На самом деле, таких картинок можно было выхватить бесчисленное множество, но даже одной, как правило, хватало, чтобы взять себя в руки. Даже сейчас.

– Я понимаю, что ты вряд ли сможешь мне это простить. Ты права, это трусость. Но послушай: я взял себя в руки и уже начал действовать. Понимаю, меня это никак не извиняет. Однако завтра вечером я искуплю свои ошибки.

– О чем ты говоришь?

– У меня есть план, как расправиться с этим мерзавцем. Завтра он нападет на меня, а я уже готов к нашей встрече.

– Андрей, тебе не справиться со всем ульем в одиночку. Это никому не под силу.

– Ульем?

– Ты даже этого не знаешь, а говоришь, что готов ко всему.

– Но я не буду один, у меня появились союзники.

Глаза девушки расширились в преддверии испуга.

– Кто они?

– Я не могу тебе рассказать, прости. Это тайная организация.

– Нет! – крик девушки пронесся над пустырем, эхом отражаясь от искореженных бетонных свай. – Предатель, – она отвесила ему звонкую в окружающей пустоте пощечину, – ты все таки работаешь на Триумвират! Я до последнего не верила дяде, но он и тут оказался прав!

Закрыв посеревшее лицо руками, она вновь расплакалась. Шокированный непонятными обвинениями Андрей с минуту стоял, опустив руки, пытаясь усвоить смысл странных слов. Но, спохватившись, потянулся снова обнять Риту. Она буквально отпрыгнула от него.

– Не приближайся ко мне! С этого момента мы совершенно чужие люди. Я не посмотрю на то, что между нами было, если ты встанешь у меня на пути.

После этих слов овеваемая октябрем фигурка кинулась к дыре в заборе и, не оборачиваясь, исчезла из поля зрения. Он долго стоял, затем, не выдержав невидимого груза, рухнул спиной, ударившись о забор. Теперь даже лицо отца, воскрешенное в памяти, не могло ему помочь.