Отя, тебе нравится?..(СИ)

Когда суп был доеден, Алеша и Саша собрали грязные тарелки и помыли в четыре руки. Пока они возились, Женя перегнал отредактированные снимки на ноутбук и позвал Витора с мальчиками смотреть.

Получилось изумительно — живо, тепло и по-домашнему. Особенно хорошо вышло фото, где Саша целовал Алешу в щеку, одновременно пытаясь всунуть омежонку в ротик четвертинку хлебушка, а хлебушек не влезал — у Алешки ротик так широко не открывался.

Поразмыслив, Виктор и Женя отобрали, вдобавок к этому снимку, еще два, вполне славных, и омега отослал все три в редакцию журнала электронным письмом.

— Где наша не пропадала, — сказал, впрочем, не надеясь на призы. — Попытка не пытка.

Покончив с фотографиями, он отодвинул ноутбук и повернулся к переминающимся за спиной сыновьям.

— Мелочь, — звонко хлопнул в ладоши, — отя вам ванну набрал. А, ну, бегом купаться!

Саша и Алеша не заставили себя упрашивать и с радостными визгами, наперегонки, побежали купаться, раздеваясь на ходу. Играть в мыльной пене они обожали.

Пока ребятишки плескались, Женя приготовил обоим пижамки и расстелил «детский» диван. В принципе, следовало бы поставить мальчикам две отдельные кроватки, но это же нужно ехать в мебельный магазин, за тридевять земель, через полгорода, выбирать. А как, если работа, дети неделю болели, а теперь Виктор с температурой и насморком заливается? Вот и спали пока Саша и Алеша вместе.

В ванной омега, умиляясь и буквально закапывая кафельный пол жадной на потискать слюной, сфотографировал ребятишек еще раза три, пока Алеша, сосредоточенно высунув кончик язычка, сооружал Саше на голове рожки из пены. Без намерения куда-либо отправлять снимки, для семейного архива.

Виктор стоял рядом, обняв его вокруг талии, счастливо сиял глазами то на лучезарно улыбающегося омегу, то на резвящихся малышей. Чудесный возраст — шесть лет, уже вполне соображающий, но не утративший детской непосредственности.

— Отя, — Алеша подправил Саше левую, мыльную, переливающуюся перламутром рожку, прищурился и, словно невзначай, накрыл ладошкой свою метку. — Саша у меня чертик. Тебе нравится? Красиво, правда?

«У меня, заметьте, не у нас. Ну, да, иметь собственного, личного альфу — это здорово. В любом возрасте».

Женя не отвернулся от поцелуя, тихонько рассмеялся прямо Виктору в губы. Разумеется, ни о каких страстных засосах речи не было, не при глядящих заинтересованно Алеше и Саше, так, чмокнулись, и омега сразу отстранился.

— Я тебя люблю, Вик, — внятно шепнул он.

— И я тебя, — ответил Виктор.

И им, сплетшим пальцы правых рук в горячий, тесный замок, стало хорошо-хорошо. Настолько, что лучше уже, наверно, невозможно. Даже в течку невозможно. Ведь объединились не только тела — устремления, сердца и души.

Сидящий в ванне Алеша небрежно смахнул с Сашиной головы рожки, прерывисто вздохнул и попросил:

— Отя, поцелуй папу Женю снова? Пожалуйста… По-моему, папе Жене нравится…

Тот ребенок, который звал до сих пор Женю строго по имени, пару недель назад зажмуривался в ужасе, если Виктор просто касался омеги, впадал в истерику и начинал, теряя контроль, ругаться матом, обзывался грязными словами.

Победа? Огромная. Разобрался малыш, где обычная похоть, а где подлинные, сливающие в семью чувства. И ревность, незаметно, утратил…

Накупавшихся и клюющих носами, мальчиков выудили из пены, ополоснули под душем и отнесли в постель: Виктор — крупного, пухленького Сашу, Женя — легонького Алешку. Одевали малышню уже засыпающими, хихикали над их неуклюжими движениями и как оба запутываются, с закрытыми глазенками, в рукавах.

Уложили — дети немедленно обнялись, прильнули друг к другу плотно, волос не пролезет — укрыли одеялом и взялись, не сговариваясь, за руки, потянулись целоваться.

Все. До утра свободны — умаявшихся за день мальчиков и из пушки не разбудишь.

Сладко…

Женя спал, подложив ладонь под щеку, рассыпал по подушке волну распущенных, темных волос, дышал глубоко и ровно. Виктор долго лежал и любовался возлюбленным. Спать выспавшемуся за день мужчине не хотелось. Осторожно, чтобы не потревожить, он выпростался из-под одеяла, завернулся в теплый, махровый халат, взял Валин дневник и на цыпочках пошел на кухню, по пути проверив детей — не раскутались ли.

У мальчиков было спокойно и тихо. Значит, можно расслабиться и почитать.

Так. Вот здесь же остановился, верно?

…Альфа неожиданно понравился Вале — со всех сторон. Нет, Вик не практиковал бдсм, но в просьбе жестко отшлепать не отказал, связывание тоже одобрил. А после… После оказался внимателен и нежен, и под его опытными ласками, чередующимися с хлесткими ударами ладонью по обнаженными ягодицам и бедрам Валя — вдруг, чудо — словил необычный, трепетный, тягучий сабспейс. Никогда в жизни шлюхеру не доводилось испытывать подобного наслаждения.

Виновата ли была течка, или общая, хроническая недоласканность, парень не знал, но понял — страстно хочет еще. Никто не целовал его так, как Виктор, со времен Энди.

И Вик дал еще. И еще. И еще. Четверо суток Валиной течки давал, щедро, не скупясь, и довел Валю до полной невменяемости.