Отя, тебе нравится?..(СИ)

Виктор отпрянул, пораженный. Да, он знал о рассеянном склерозе, и не по наслышке — у друга детства, Володьки, папа умер в возрасте пятидесяти пяти лет, в больнице. Последние четыре года омега был полностью парализован, лежал недвижимый, подключенный к аппаратам жизнеобеспечения. Доконала беднягу пневмония.

Исказившая на мгновение черты гостя страдальческая гримаса была замечена Николаем и понята верно.

— Эхма, — дом озадаченно почесал щеку над наливающейся красиво синим цветом свеженькой гематомой. — А у нас, кажись, есть общие темы для беседы, кроме Вальки с Алешкой. Заварю-ка я нам снова чаю, — севший Виктор кивнул, соглашаясь.

— Я Вальку любил не меньше, чем Костю люблю, — Ник аккуратно прихлебнул горячий чай. — Иначе, но — не меньше. Он был… Ну, объяснить подоходчивей, — мужчина отставил чашку, пощелкал пальцами в поисках нужного слова: — Потеряшкой, вот. И постоянно нуждался в поводыре. Саб есть саб, тряпочка безвольная. Если не попинывали, опускал руки, квартиру засирал, валялся в постели без дела сутками, даже жрать не готовил. А еще, — Вик слушал, не мигая, — он о любви мечтал, большой, чистой, о семье, о детках — это до того, как Макса убили…

Примерно с час назад мужчины перешли на «ты» и чувствовали себя друг с другом вполне комфортно. Им действительно было о чем поговорить по душам. Общих тем оказалось навалом.

— Жаль, — продолжал Ник, — не меня он полюбил, глупышка. А я так старался! Клянусь, старался Валечку завоевать, изо всех сил. Но совершил ошибку, не объяснил ему, почему не могу иметь от него малыша. Оттолкнул отказом, еще и наорал тогда. Болван, — кающийся дом потер лоб. — А все из-за страха — Костя узнает, — он смотрел печально. — Костю бы убило известие, что у меня ребенок на стороне…

Мда. Нелегко любить сразу двоих омег, один из которых смертельно болен и уже почти не ходит, а второй — дурит, шлендрает по клубам и спивается. Осуждать Ника у Виктора не получалось.

— Привезу я тебе Алешку, привезу, завтра вечерком, — Вик утешающе похлопал едва ли не плачущего обезьяна по предплечью. — А в субботу хоть на весь день забирай. Навозитесь, наиграетесь, я же не зверь, понимаю — соскучился ты по нему…

Ник промокнул рукавом повлажневшие глаза и благодарно, кривовато улыбнулся.

— Я в суд подавал, — сообщил он, мрачно помолчав, сморкаясь в кусок сложенной вчетверо туалетной бумаги.— Хотел Алешу у Вали отсудить себе. И проиграл дело — не признали Валю невменяемым. Кто я мальчику? Чужой дядя, не отец. Вот и отказали. Тебе проще, днк подтвердило близкое родство.

Вик снова кивнул, сочувствовал и одновременно готов был провалиться сквозь пол от стыда перед этим едва знакомым человеком.

Где болтался долгие семь лет, пока Валя носил его сына и забросил сразу после родов, повредившийся рассудком? Почему не потрудился, пусть раз, на пять коротеньких минут, встретиться с бывшим любовником и проверить, действительно ли омега сделал обещанный аборт? С другими омегами кувыркался, чистенькими и не очень, вестимо, ну, и работал с утра до ночи. Собирал на банковский счет зарплаты.

Теперь на Алешку будет денежку накопленную тратить, покупать игрушки и одежду, оплачивать садик с кружками. Собирался омежонка записать на танцы — не записал, забыл…

— А достану я нам пузырь, — вдруг встрепенулся доминант. — Опрокинем по рюмахе. Или ты на машине? — спохватился, — и тебе нельзя?

Виктор пожал плечами — он бы тоже выпил чего-нибудь покрепче, чем чай с лимоном.

— Так такси вызову, не проблема, — фыркнул. — А машину завтра заберу. Мне с утра на работу не нужно, я на больничном. — Он поводил засвербившим изнутри носом, «созрел» и чихнул в рукав. — Доставай свой пузырь, — велел. — Трубы горят.

— Ничего не понимаю! Говори четче! — голос Жени взволнованно дрожал в динамике. — Где ты сейчас? У какого еще Ника? Вик! Ты пьяный, что-ли?

Сообразил, наконец. Долгонько врубался, с чего у жениха язык во рту о зубы заплетается.

— Я тяяя люблю, Же…неч...каааа! — Виктор икнул, поцеловал телефонную трубку, пошатнулся, но сумел удержаться на ногах.

Рядом, обнимая за плечи, стоял такой же пьянющий Ник и кивал. Вдвоем мужчины за полтора часа, почти без закуски, печеньки не в счет, уговорили бутылку вискаря, и пол под ними упорно сотрясался повторяющимися конвульсиями землетрясения.

По-хорошему, обоим пора было ложиться. Но они не ложились — перевозбудились.

— Вик, — ласково позвал Женя. — У этого, твоего… Ника дополнительная кровать есть? Если есть, оставайся там ночевать, пожалуйста. Поздно уже, дети спят. Но предупреждаю заранее: если учую от тебя завтра запах омеги — кастрирую и четвертую. Пока. — И он отключился.

Ник продолжал кивать, тщетно пытался сфокусировать разбегающийся взгляд. Дом слышал разговор между Виктором и его парой от слова до слова и одобрял незнакомого ему омегу, разрешившего своему альфе ночевать вне дома.

— Дверяет он тьбе, — сказал с зевком. — Знает — н…алево не завер…ик…нешь.

— Пшшшли, у м…ню еще пзырь есть, — позвал. — Но ц…ликом пить не бу…дем…ик. Дго…вор?

— Д…говор, — ответил Виктор.