Откатчики. Роман о «крысах»

Нужно было что-то говорить, нельзя было молчать так долго. Но он не мог ничего придумать – так поразило его это вспыхнувшее совершенно новое чувство. Девушка невольно пришла ему на помощь: шок прошел, и пострадавшая левая рука напомнила о себе резкой болью. Настя прикрыла пять синяков на запястье, оставленных подрастающим насильником, и прерывисто вздохнула. Герман мгновенно отреагировал:

– Вам… Тебе больно?

– Очень. Он так сильно схватил меня за руку, что я думала – треснет кость. А откуда взялась еще и эта царапина, я даже и не помню.

– Так что же все-таки произошло? Ты как-то не похожа на футбольную фанатку. Совсем не похожа. Почему они гнались за тобой? Хотя это, наверное, глупый вопрос. Расскажи! Кстати, вот здесь есть аптечка. Сейчас посмотрим, что они туда положили. Так: есть бинт, зеленка, йод… Ты что предпочитаешь: йод или зеленку?

– Ой! Они щиплются!

– Однако это лучше, чем получить заражение крови, и все такое. Так какую полосу вдоль руки ты предпочитаешь: желтую или зеленую?

Она жалобно, по-детски всхлипнула:

– Лучше тогда йодом, он хотя бы быстро впитается.

– Дай-ка я тебя полечу, Настя. Помажем йодом здесь и здесь. Глубокая царапина, в некоторых местах почти до крови!

– Ай! Как же он жжется! Больно!!!

– Я подую. Так хорошо?

– Да, спасибо. Уже почти не щиплет.

– Теперь оторвем кусок от бинта, сложим его вот в такую подушечку и нальем на нее свинцовой примочки. Привяжем все это поверх синяков. Вот так. Отлично! Первая помощь пациентке оказана, зачет сдавал студент Кленовский!

– Вы… Ты… врач?

Герман вспомнил, что к докторам у всех женщин во все века было особенное отношение, и раньше осознания, зачем он начинает это знакомство с вранья, он в знак согласия кивнул. Здесь он не ошибся – Настя буквально просияла.

– Как здорово! А какой ты врач?

– Я… Я кардиолог. Кардиохирург. Работаю в Бакулевском институте.

Герман врал, с ужасом понимая, что возможности отыграться, если у них с этой девушкой что-то получится, у него уже не будет. Но не про «Ромашку» же ей говорить, в самом-то деле! Медицина с детства была его увлечением, биология и химия в школе любимыми предметами, но стать доктором ему суждено не было. В первом «меде» он недобрал одного балла, и пришлось довольствоваться факультетом иностранных языков в педагогическом институте.

Настя тем временем восхищалась его профессией, и было видно, что после того, как Гера для нее оказался врачом, носителем профессии благородной и безобидной, она совершенно успокоилась и повеселела.

Герман, стараясь, чтобы тема его мнимого эскулапства не поднималась более, поспешил вернуть разговор в прежнее русло:

– Так что же с тобой произошло?

– Я приехала навестить бабушку. Она неважно себя чувствует. Говорит, что это из-за магнитных бурь. Мы с ней почти весь день проговорили, она учила меня раскладывать пасьянс, потом мы пили чай с вишневым вареньем, которое я для нее сварила…

У Геры от удивления округлились глаза:

– Ты умеешь варить варенье? Ты варишь варенье?!!!!

Настя удивленно взглянула на него:

– Конечно, а что тут такого? Меня научила мама, ее научила ее мама и так далее. Почему это тебя так удивляет?

– Не знаю… Просто это так необычно… Я думал, что никто уже не варит варенье, по крайней мере, этого уж точно не делают молодые девушки. Сейчас все едят в ресторанах, а дома готовят, максимум, бутерброды и кофе.

– Ну не знаю… В нашей семье никто не питается бутербродами. Мама прекрасно готовит, ей помогает няня, и мы очень любим по вечерам поиграть в лото и попить чайку с домашним вареньем.

– Здорово… Но мы отвлеклись. Я слушаю!

– Так вот, бабушка устала и сказала, что ей надо подремать. Я взяла книгу и вышла во двор: посидеть на лавочке и почитать. И вдруг откуда ни возьмись эти… – она подыскивала, видимо, самое страшное ругательное слово в своем лексиконе, – мерзавцы! Я всех этих хулиганов, весь этот пролетариат с пивными бидонами терпеть не могу! Мне бы, глупой, уйти сразу, но я подумала, что я им ни к чему. Кто-то из них, обращаясь ко мне, выкрикнул похабщину, я поглядела на них так… Ну, ты понимаешь. Им, видать, не понравилось.

Герман усмехнулся:

– Настя, никогда нельзя дразнить собак, особенно смотря им в глаза, они могут наброситься.

Она согласно кивнула. Помолчала немного, видимо, заново переживая случившееся. Затем принялась рассказывать вновь:

– Они подбежали ко мне, окружили, отобрали книгу… Один схватил за руку и хотел затащить меня, кажется, в подвальный вход в какую-то закрытую по случаю выходного дня контору в бабушкином же доме. Господи, я так испугалась!…