Открой своё сердце (СИ)

— Интересный критерий близости. Можешь отпускать, я уже в порядке, а обсудить нам нужно многое.

— А можно не отпускать? Обсуждать я и так могу…

Снова застывшие в напряжении мышцы — но всего лишь на несколько секунд. Плавное расслабление, робкая попытка доверия — я подпускаю тебя так близко.

На миг опущенные ресницы Хаширамы.

Изуна пересел поудобнее и достал список вопросов на обсуждение. Он и сам почувствовал, как Тобираму отпустило, но разжимать объятия, раз уж допустили, совсем не хотелось.

Мадара в это время пил чай и спокойно наблюдал за сценой, предоставляя брату возможность действовать. В этом случае его деликатность была полезнее. Сам бы он сказал что-нибудь вроде «пуся, ну не дуйся, мы тебя любим!», а не задвинул проникновенную речь о любви к врагу.

Однако Тобирама и загнул… равнодушие? К своему постоянному врагу? Пф! Да что угодно, кроме равнодушия! Ненависть, раздражение, уважение, презрение, умиление, азарт, жажда снова встретиться глазами и вступить в бой!.. И узнать, чем живёт и чем дышит тот, с кем встречался в основном клинками — бесценно. Видеть, как черты характера, раньше замеченные только в ударах, проявляются в обычной жизни… Смотреть на совсем другую сторону такого, казалось бы, знакомого человека.

А Сенджу в своей стихии был хорош. Нет, Суйтоном Тобирама тоже владел изумительно — но вот именно сейчас позволял себе открыться. Спорить, доказывать, хмуриться, когда слышал заведомую, по его мнению, глупость. Отчёркивать карандашом спорные моменты и влет рисовать иероглифы — явно часто занимается каллиграфией, и кисточка в сильных пальцах смотрится не менее уместно, чем меч.

А потом — упрямый, тяжёлый взгляд и короткий вопрос в лоб:

— Почему ты так спокойно относишься к тому, что Изуна меня обнимает?

— А чего мне волноваться? — удивился Мадара. — Что ты уведёшь у меня брата?

Тобираму снова коротнуло. То, что Учиха допускает возможность в принципе увести Изуну как не брата, оказалось слишком… просто слишком. Хотелось вырваться и удрать на любимую сосну Хаширамы, чтобы без помех проморгаться, переваривая удивление. Хотелось уткнуться лбом в плечо брата, комкая в кулаках ткань одежды и давясь рваными всхлипами. Хотелось лохматить волосы второму Учихе — просто так, чтобы почувствовать, как пряди скользят между пальцами.

Всего этого было слишком много.

Рука на поясе сжалась сильнее. Изуна подвинул ему уже изрядно остывший чай, чтобы Тобирама отвлёкся от того, что заставило его сердце биться так быстро.

Сенджу сделал жадный глоток, потер висок мимолетным изящным жестом.

Учихи. Невозможные, непредсказуемые сволочи.

Которые просто затапливают все вокруг собственным сумасшествием. Горячим, пряным, в чем-то приятным.

Непреодолимым.

Комментарий к Глава 5

Мы сдаем? Или просто про основателей никому не интересно? Или ждете, пока допишем?

Так напоминаем: мы не телепаты, ваши мысли угадывать не умеем…

Если боитесь, что зависнет, могу твердо и уверенно обещать - не зависнет, будет закончена и не слишком велика по объему. Примерно на уровне “Кровь у всех красная”.

А то просто на выкладку реакция очень вялая…

========== Глава 6 ==========

Обсуждение дел шло спокойно, с Учихами оказалось вполне реально работать, если изначально сделать допуск на б'oльшую эмоциональность и неусидчивость… Тобирама почти отрешился, отодвинул в сторону собственное непонимание взаимоотношений между братьями с шаринганом и запланировал разобраться в себе досконально — приступы, подобные недавнему, отвратительно непродуктивны. Учихи-то от скачков эмоций хотя бы додзюцу пробудить могут.

Собственно, Тобирама почти достиг душевного равновесия, когда перехватил взгляд Хаширамы.

Нет, брат не осуждал, он, похоже, даже радовался, что Тобирама наконец-то нашёл общий язык… Только чувствовалась в самой глубине тихая печаль. Как будто отпускал без особой надежды, что вернутся — к нему.

Как будто… мог сомневаться… что его место в сердце Тобирамы неприкосновенно.

«Мне волноваться, что ты уведёшь у меня брата?» — Учиха сказал насмешливо, с лёгким превосходством даже.

А Хаширама… Ани-чан волновался.

Что уведут брата у него.

Волновался достаточно, чтобы это легло оттенком горечи на ореол чакры.

Уважал достаточно, чтобы принимать этот выбор и отпускать, если брату так будет лучше. Если он снова будет хмуриться и улыбаться.

Всё это — вспышкой, осознанием, и в груди раскидывает щупальца притихший было жарко-болезненный ком, и быстрее, быстрее отсюда, пока не накрыло, не смяло и не изломало по новой… Чтобы не биться прямо на полу в мучительных судорогах, из которых, может, и выродится что-то новое, более… устойчивое… Но прочь, пока не захлестнуло окончательно, и, проклятье, чакру не сконцентрировать даже для шуншина…

— Мне… выйти, — вывернуться из-под руки Изуны, подняться на ноги, чуть шатнуться.

Быстрее, пока что-то почуявший Хаширама не перехватил. Зрачки уж точно на всю радужку расползлись, свет бьёт по глазам сильнее обычного…

Собрание происходило в доме главы клана Сенджу, все дружно решили, что близость к его кухне благотворно повлияет на переговоры.