Открой своё сердце (СИ)

Учиха бросился за своим вечным противником, попытался как-то остановить, что-то сказать, но Тобирама не глядя отмахнулся. Изуна понаблюдал секунду за метаниями. Вроде не живот прихватило, а именно эмоциональный перегруз.

Тогда Изуна заглянул в ближайшую дверь, за которой оказался тёмный-тёмный склад. То, что надо. Тобирама был немедленно туда оттеснён, дверь закрыта. Затем Учиха отправился на поиски стратегических объектов: одеяла и подушек. Вернувшись, он обнаружил, что Тобирама методично стукался о ребро полки и ни на что не обращал внимания. Изуна накинул ему на плечи одеяло, усадил на подушечку на полу и обнял, прижимаясь щекой к щеке.

Тобирама так охренел, что даже не стал сопротивляться.

Немного посидели в темноте, тишине и обнимашках. Изуна ничего не говорил, не спрашивал, не успокаивал, просто ненавязчиво обнимал и дышал. И сотрясающая Сенджу дрожь понемногу утихла. Минут через десять Тобирама успокоился настолько, чтобы нормально воспринимать реальность… и осознать, что его тихая истерика проходила на глазах Изуны.

Покраснел он так жарко, что даже в темноте можно было различить заалевшие щеки.

А Учиха продолжал делать вид, что ничего страшного не происходит, и просто с удовольствием обнимал.

— Ты чего здесь? — хрипло поинтересовался Тобирама.

— А ты чего здесь?

— Ты затолкал? — Сенджу попытался сжаться в клубочек, закуклившись попутно в одеяло.

— Логично, — согласился Изуна. — Ты тут успокаиваешься, я успокаиваю…

Тихое сопение.

— А почему ты успокаиваешь?

— Потому что ты не спокоен.

— Это что, достаточный повод?

— А нужно что-то ещё?

— Не знаю. Ты странный. Вы странные.

— И это приводит тебя в такое состояние? — уточнил Изуна, касаясь губами его виска.

— Не это, — качнул головой Тобирама.

— А что?

Сенджу снова мотнул головой, показывая, что не хочет говорить об этом. Было безумно стыдно за своё поведение — право, хуже сопливой малолетки. Ещё и второй раз подряд.

— Ладно. Уже готов выбраться отсюда, или ещё посидим?

Тобирама представил себе обеспокоенный взгляд брата, насмешливый — Мадары. Поёжился.

— Не готов.

— Ну и ладно. Колбаски? — Изуна шаринганом зря не хлопал, еды на продуктовом складе нашёл.

Тобирама снова помотал головой. Есть не хотелось, хотелось страдать и самоугрызаться… но это было неконструктивно.

Изуна не стал отказывать себе в удовольствии ограбить Сенджу на одну колбаску, продолжая поглаживать Тобираму.

— Хочешь, поцелую? — предложил Учиха, дожевав.

Сенджу, вопреки ожиданиям, шарахаться не стал. Только фыркнул, кутаясь в одеяло:

— В лоб, как покойника?

— Могу и в лоб. Могу в губы. Быстро всякие глупые мысли выветрятся.

— Ну, если только. Страдать непродуктивно.

Изуна кивнул, подался вперёд и, повернув рукой Тобираму за подбородок, мягко и со вкусом поцеловал. Со вкусом колбаски. Целоваться Изуна умел, и любил, и сейчас показывал класс для страдающей пусечки. Чтобы точно все мысли выбило. Чтобы был только поцелуй — ни яркого света, ни чужого мнения, ни беспокойств…

Сенджу тихо выдохнул в губы, обхватил его за плечи. Ответил — напористо, неожиданно эмоционально. Думать о том, с кем он целуется, почему это делает, не хотелось. Просто… Просто чтобы не портить момент.

— Мы за них переживаем, а они тут тискаются, — шёпотом возмутился Хаширама.

Сразу сорваться вслед за младшими ему не дал Мадара. Сказал, что Изуна собьёт первый порыв, а потом уже и они подойдут. Хаширама проворчал, что чувствуется большой опыт жизни с Мадарой, но всё же послушался.

Приходилось признать, что Учиха оказался всё-таки прав.

— Эй! Я его тут успокаиваю, а вы со своими подколами врываетесь! — возмутился Изуна. — Только начало получаться!

Хаширама, не обращая на возмущение Учихи внимания, опустился на колени, потянул Тобираму на себя, обнимая. Тот вскинул на него взгляд — хвала ками, не затравленный, а вызывающий.

— Глупый. Глупый-глупый отото, — Хаширама облегченно прижал его к груди.

— Недолюбленный, — добавил Мадара без насмешки.

Тобирама с тихим вздохом уткнулся в плечо брата. Хотелось чисто из гадостности характера проворчать «так долюби», но останавливала мысль, что с Учихи и впрямь станется. А ему бы с Изуной сначала разобраться.

— Тобирама, давай я расставлю все чёрточки в иероглифах, — начал Мадара. Тобирама ужаснулся. — Для нас с Изуной обнять, погладить, поцеловать и даже потрахаться — просто различные способы выразить симпатию и участие. Если тебе такой способ общения категорически не нравится, мы можем прекратить к тебе подкатывать. Но если хочется, но какой-то таракан не даёт попробовать — мы этому таракану усики-то надерём.

Хаширама поспешно прикусил губу, сдерживая смешок — загнанный в угол подпаленный таракан, которого пытаются поймать за усы, представился очень ярко. Серьёзный такой таракан с белым, пушистым воротником.

— А как вы стыкуете это с теоретической верностью партнёру? Я не придираюсь, мне просто интересно, — Тобирама наклонил голову набок.

— Можно быть верным одному человеку, а можно — деревне, — захихикал в ладошку Изуна.

— Но всё-таки? — Тобирама на провокацию не поддался.