Откровение

— Он же человек. Ты говоришь, люди сохранят страсти. Тенгер не перестанет любить Ойхе, не перестанет ревновать; и Белого Бога любить не перестанет и ревновать его к брату. Так, стоп, — Зверь почувствовал, как при упоминании Бога что-то в мозгах начинает поворачиваться в какую-то невозможную сторону. — Ты не про Тенгера сейчас. Огонь должен гореть для демонов. Это они, став ангелами, спасутся не по-настоящему. Перестанут быть собой. Тэшрэ… Артур, ты не начинаешь войну за Ифэренн, потому, что хочешь спасти демонов? Думаешь, что если сработает с Тенгером, то однажды получится и с ними? Да ты ненормальный!

— Став ангелами, демоны потеряют к тебе интерес, и ты сможешь открыть портал из Ифэренн куда угодно. Сможешь приходить и уходить, когда захочешь. Змей, правда, останется собой, он серафим, как и ты, ваша музыка не изменится. Но он готов ждать, пока ты сам решишь умереть.

— А я не собираюсь умирать. И демонов ненавижу. И музыка здешняя от перемен станет только лучше, это я тебе как ангел говорю. Уж в музыке-то мы понимаем.

Он был старше Артура на двадцать лет, и помнил об этом, когда Артур был собой — пятидесятилетним ветераном боевых действий, с вредными привычками и безгрешной душой. Но когда Артур становился похож на Князя, Зверь начинал чувствовать себя недорослем, одержимым чувством противоречия, и понятия не имел, как это исправить. Он, для начала, не мог найти причин этому ощущению. Эльрик на него так никогда не действовал, а с Артуром они были знакомы слишком недолго, чтобы собрать достаточно данных для анализа. Присовокупить сюда загубленную способность к рефлексии, и можно ставить крест на попытках разобраться в собственных девиациях.

Но он знал — не помнил, просто знал — что когда-то в Саэти Эльрик спас его от судьбы, уготованной демонам Ифэренн. Не позволил сделать из него человека — оставил зверем в самом худшем из смыслов этого слова. Оставил тварью, одержимой пытками и убийствами, не помнящей дружбы, не способной любить.

Что случилось бы, не успей Эльрик вовремя? Чем бы стал Зверь? Человеком, да. А что от него осталось бы?

Музыка не изменится. Ее просто не станет. Вместо нее появится другая. И его это тоже коснется. Не потому, что ангелы что-то сделают с ним, а потому, что он позволит им что-то сделать с Ифэренн. Вот Эльрик-то удивится, когда узнает.

— Тебя я, кажется, тоже ненавижу, — подытожил Зверь.

В синих ярких глазах не было ни тени сочувствия. Артур услышал то, что хотел услышать, получил то, что хотел получить, подвел Зверя еще на пару шагов ближе к жертвенному костру и был этим полностью удовлетворен.

* * *

Лейтмотивом общественного мнения о них с Ойхе тоже была жертвенность. Только романтическая, а не прагматическая. За прагматикой — к Артуру, а нормальные люди от нее не в восторге. Творческие, так и вообще избегают.

Прагматичному Артуру больше всего импонировала версия, по которой Зверь отказался от спасения ради любви, и демоны-преследователи отступились, потому что над любящими душами у них нет никакой власти.

Уж кому, как не Артуру знать о том, что влюбленные всегда во власти демонов просто по факту того, что влюблены. Потому и считается, будто Белый Бог бережет их наособицу, что они уязвимей других, у них некритичное мышление, отсутствует самоконтроль и снижена способность к самосохранению.

Ойхе всем версиям предпочитала феминистическую, по которой она предоставила Принцу Темных Путей убежище и защиту, рассорилась со всеми князьями и теперь не может покинуть пределы Карешты без риска погибнуть ужасной смертью. Ойхе нравилось то, что в этом взгляде на события у озера Амаль не шло и речи о любви. Какая еще любовь? Ойхе — воплощение женственности, свободной и непокорной, первое создание Творца, первая душа в мире, где мужчинам вообще не было места. Это вам не одурманенная патриархатом Ева. Зачем она вступилась за постороннего ангела объяснялось очень просто: потому что он ангел и, в отличие от всех других гетеросексуальных мужчин — не важно людей, фейри или демонов, — никогда не рассматривал Ойхе как сексуальный объект. Ни ее, ни вообще женщин — не важно людей, фейри или демонов.

Была и патриархальная версия, включавшая в себя смертельный бой с Тенгером. Бой был, понятное дело, за Ойхе, которая покорно упала в объятия победителя. А Тенгер, посрамленный, не нашел ничего лучше, как совершить очередное предательство, и теперь Принца Темных Путей и княгиню Эсимены преследовали орды демонов во главе с князьями. Сторонники этой версии не задавались вопросом, чем княгиня-то не угодила остальным князьям. Ойхе там была для красоты и шла довеском к мужчине, доказавшему свои права на нее. Без этого мужчины никакой Ойхе как бы и не было, а его смерть подразумевала и ее смерть тоже.