Откровение

Михаил презрительно скривил губы. Если Олег и надеялся перед гибелью получить ответ, он ошибся. Рафаил вскинул карающий меч. Олег инстинктивно поднял над головой посох, в то же время понимая, что не устоит перед двумя архангелами, привыкшими общаться с людьми, самыми умелыми воинами на свете, успел увидеть возникшее за спинами архангелов что-то нелепое, железное, раздался могучий рык, и Олег, мгновенно поняв не умом, а чувствами, с поднятым посохом развернулся к серафимам, прыгнул, взревев ещё страшнее.

Грохот, крики, удары, на белоснежный песок медленно осели, колыхаясь в воздухе, белоснежные хитоны. Огненные мечи, коснувшись земли, превращались в тени, проседали вглубь, и снова песок был безмятежно чистым.

Он обернулся, всё ещё озверелый, с колотящимся бешено сердцем. Железная фигура в могучем взмахе взметнула над головой тело Михаила, ударила оземь с такой силой, что в стороны брызнули длинные струи огня, а белая хламида разлетелась на лохмотья. Тело Рафаила уже расплывалось, Олег успел увидеть только разрубленную голову и грудь. Зу-л-Факар разрубил архангела так же, как Томас рубил простым англским мечом сарацин: от макушки и до пояса.

Томас хрипел, пошатывался, хватался за грудь. Из разбитого рта текла кровь, на правой щеке пламенела широкая ссадина.

— Ого, — выдохнул Олег, — Томас…. уф… а ты выглядишь просто замечательно. Как будто по тебе проскакала ваша знаменитая тяжёлая конница. Рыцарская конница! У каждого коня задница в сто пудов весом.

— Иди ты, — ответил Томас, он дышал тяжело, сплёвывал кровь, железо доспехов погнулось, в трещины набилась грязь, на щеке из ссадины выступили крупные капли крови.

— Куда?

— Я не сказал куда, — огрызнулся Томас, — и не дождёшься, чтобы я сказал такое в святом месте. Но ты знаешь, куда бы я послал, так что иди!

— А как ты уцелел? Голова, понятно, чугунная, лоб медный… но остальное…

Томас отмахнулся с небрежностью, но в глазах блеснули гордые огоньки:

— Я ж катился, цеплялся за камни… А внизу вцепился в шерсть на пузе первой же зверюки. Престол хоть и завопил как Полифем, но вынес, даже не отстал.

— Первой же? — изумился Олег.

Его зелёные глаза мигом пробежали по вмятинам доспехов, трещинам, изучающе остановились на ссадине.

— Или второй, — ответил Томас досадливо. — Какая разница?

— Да вообще-то нет, — согласился Олег чересчур поспешно. Он снова оглядел помятые доспехи. — Может быть, лучше без них?

— И что же, пойду голым?

— Зачем голым? Я ж не голый.

Томас буркнул с неприязнью:

— Только язычники выставляют волосатую грудь на обозрение. Христиане должны выставлять свой несгибаемый дух! Ладно, я появился вовремя, верно?

— Спасибо.

— Всё в долг, всё в долг…

— Если идти сможешь, — сказал Олег, — что-то хромаешь как неподкованный бобер, то пора в хехалот.

Томас вопросительно посмотрел на Олега, опять какая-то гадость, слово-то мерзкое, а употребляет уже не первый раз. Олег серьезно объяснил:

— Вон тот дворец… Присмотрись, вон сияние!.. и есть хехалот. Там бесконечные залы, переходы, на пороге каждого — стража с крыльями. И не только с крыльями. Проверяют достоинства каждого… А у нас, сам понимаешь, достоинства из ушей выплёскиваются. Направо и налево раздаём, один пар остаётся. Но я не знаю, какие им подойдут, а какие нет. Я не всё запомнил, когда мне один ученый иудей… или христианин рассказывал, больно слёзы пускал да умилялся. За охами и воплями о величии Всевышнего я не разобрал какие тут замки и как охраняют.

Томас не отвечал, его трясло. Зубы стиснул, чтобы не опозориться стуком… Наконец-то проклятый хехалот… вообще-то божественный дворец самого Творца, но здесь пленницей его невеста, а калика, хоть и язычник, тоже подтвердил, что за красивую женщину можно разнести два таких хехалота. А то и три.

По-прежнему, перебежками, но он чувствовал, что приближаются к цели упорно и неотвратимо, как две падающие звезды.

Сияние от небесного дворца шло вверх и в сторону, он выглядел окружённым радугой, только эта радуга состояла из белого чистого цвета разных оттенков. Массивные колонны поддерживали широкую кровлю, широкие ступени блистали белым, как снег, мрамором. Томас рассмотрел высокие ворота, медные, судя по цвету. Они оставались чуть в тени, потому он не мог разобрать узора на половинках створок.

Дворец горделиво высился посреди роскошного двора, а сам двор был окружен высоким ажурным забором. Сколько Томас не всматривался, ворот не заметил. Впрочем, обитателям дворца ворота ни к чему, крылья перенесут и через забор, но, с другой стороны, Томас ощутил, что в порхании через забор есть нечто и унижающее рыцарское достоинство. Конечно, обитатели хехалота… ну и придумали же имя!.. не рыцари, но даже домашние куры и гуси стремятся ходить достойно через ворота, а не пытаются взлетать на забор.

— Должны быть, — сказал он убеждённо. — Это я говорю как рыцарь, который не один дворец брал! Обойдём с той стороны..

— Обойдём, — согласился Олег.