Откровенные

Почти все многочисленные знакомые, бывавшие у Нелюбимовых, одобрительно слушали, когда хозяин после хорошего обеда за ликером рассказывал о каком-нибудь «фортеле», о какой-нибудь «ловкой штуке». Никто не возмущался, никто не протестовал, хотя нередко и «фортель», и «ловкая штука» имели самый мошеннический характер. Все находили, что это «умно» и «ловко».

И присутствовавший при таких разговорах Марк, жадно их слушавший, воспринимал, так сказать, эти лекции практической философии, которые как-будто отвечали его честолюбивым мечтам выдвинуться и отличиться в жизни.

Сдержанный и скромный, он, разумеется, всегда молчал и никому не открывал своих помыслов и мечтаний. А если б заглянуть в душу этого отрока, то можно было бы ужаснуться. В пятнадцать лет в его юной душе уже зрело сомнение в необходимости того добра и той правды, о которых он слушал от некоторых учителей и о которых читал в книгах. И ум, и наблюдения., подсказывали, что только без них можно добиться серьезного успеха. Надо только понимать людей и уметь ими пользоваться…

Не мало поразила Марка и та ложь, какая существовала в этой, по видимому, хорошей и дружной семье. Нелюбимов и жена, казалось, жили душа в душу и пользовались самою безукоризненною репутацией. Необыкновенно привлекательная, спокойная и ровная, с скромно-горделивым видом женщины, сознающей свои добродетели и права на уважение, любившая иногда говорить о долге жены и матери и бывшая, казалось, образцовой женой и матерью, — она возбуждала в Марке невольное благоговейное почтение, как единственное существо чистое и светлое, на котором нет пятен, и которое как будто опровергало его пессимистический взгляд на людей, вынесенный им из первых уроков жизни.

Но каково же было его разочарование и в то же время какое-то ужасное для пятнадцатилетнего отрока злорадное чувство, когда после двухлетнего пребывания у Нелюбимовых, он однажды летом случайно увидал, что швейцарец-гувернер целует руку Нелюбимовой. Это было в саду, в деревне, где обыкновенно Нелюбимовы проводили лето. Пораженный и заинтересованный этим, Марк притаился за деревьями и подслушал такой разговор и такие поцелуи, которые не давали повода сомневаться в отношениях швейцарца и этой женщины.

И Марк, вернувшись в дом, несколько взволнованный от этого открытия, через час видел Нелюбимову за чаем, как ни в чем не бывало, такою же спокойною и величавою, так же любезно и, казалось, совершенно равнодушно бросившую несколько фраз гувернеру таким тоном, будто он ей совсем и не близкий человек.

Марк начал осторожно выслеживать любовников и скоро выследил, как раз ночью, когда Нелюбимов по делам был в городе, швейцарец пробирался к его жене.

И Марк словно торжествовал. И она такая же, как и тетка. И эта «святая женщина», какою считал он ее, обманывает мужа и лицемерит…

«Все, значит, такие!» — поспешно делал он обобщения, и втайне стал презирать Нелюбимову, сохраняя по-прежнему к ней самое почтительное отношение и ни одним словом не обнаруживая, что знает эту тайну. И со швейцарцем Марк был в хороших отношениях, тем более, что занимался с ним французским языком и для практики часто разговаривал. Удивлялся он только тому, что этот скромный и тихенький швейцарец не извлекает, по видимому, никаких существенных выгод из этих отношений, и находил его достаточно глупым.

Почти одновременно Марк узнал, что и Нелюбимов, тоже разыгрывавший дома примерного мужа, имеет любовницу, какую-то заезжую певичку, и тратит на нее большие деньги. Это он находил уж совсем глупым…

Когда Марк окончил гимназию и, перед отъездом в Петербург, прощался с Нелюбимовым, тот, было, предложил ему денег, но Марк наотрез отказался. У него скоплены деньги. Он не нуждается.

— А как же вы, милый человек, будете в Петербурге жить… Много ли у вас-то денег?

— Двести рублей есть.

— Ну, положим, хватит на несколько месяцев, а после?

— Заработаю. Не пропаду, не беспокойтесь! — самоуверенно отвечал молодой человек.

— Во всяком случае, если будете нуждаться, помните…

— Благодарю вас, — перебил Марк, — но надеюсь прожить и без чужой помощи.

— Эка гордыня в вас, Марк! А ведь вы не пропадете — это верно. Характер в вас есть.

И Нелюбимова очень дружелюбно рассталась с Марком и просила подавать о себе вести.