Откровенные

— Надеюсь, ваш капиталист согласится на это? — строго прибавил он.

Комиссионер обещал переговорить с «капиталистом» и уломать его.

— То-то, уломайте во избежание всяких неприятностей! — подчеркнул внушительно его превосходительство.

В воображении струсившего комиссионера уже мелькнула картина этих «неприятностей», грозивших высылкой из города после объяснений в сыскной полиции, и он поспешил тотчас же выразить уверенность в возможности соглашения и даже отсрочки всей суммы, решив в душе не работать впредь на таких генералов, которые запугивают, вместо того, чтобы честно расплатиться.

И Павлищев, пустивший эту угрозу, исполнить которую едва ли бы решился, облегченно вздохнул, когда комиссионер удалился.

Через неделю уже все в министерстве знали, что свадьба Павлищева расстроилась, и что миллионная невеста ускользнула из-под носа его превосходительства. Он чувствовал это и по злорадным взглядам некоторых своих сослуживцев, и по вопросам о том, «скоро ли свадьба?», которые задавали ему некоторые из товарищей и знакомых.

Сам министр после одного доклада участливо спросил у своего любимца:

— Я слышал, будто ваш предполагаемый брак не состоится. Это правда, Степан Ильич?

— Правда, Василий Андреич.

— Гм-м… Очень жаль, очень жаль, — промолвил министр. — Могу спросить: что за причина такого неожиданного перерешения?

— Весьма простая, ваша высокопревосходительство. Узнали друг друга поближе и не сошлись характерами.

— Это бывает, мой милый… Очень даже часто бывает… Что ж, она оказалась особой дурного характера?..

— Слишком оригинальна, ваше высокопревосходительство! Пахнет синим чулком и хочет какой-то кипучей деятельности… Ну, и взгляды не особенно уравновешенные… Я и испугался! — говорил Павлищев, зная нелюбовь своего патрона к барышням с высшим образованием.

— Вполне правы, что испугались. Я сам не люблю этих барышень, изучающих, знаете ли, разные науки… Совсем не их это дело… Все эти высшие курсы только портят наших дочерей и отнимают у них прелесть женственности… А без женственности что за подруга жизни?.. И я вам вполне сочувствую, Степан Ильич… Жаль только, что вы поторопились с предложением, а то теперь эти слухи… Скажут, что вам отказали…

Павлищев заметил, что он мало обращает внимания на слухи… Пусть говорят, что ему отказали… Это, по крайней мере, не компрометирует девушку. И он только его высокопревосходительству сказал, что отказался сам, а другим говорит, что невеста ему отказала.

— Это благородно, конечно, Степан Ильич… Очень благородно!.. — говорил несколько растроганный старик и шутливо прибавил, что найдет ему хорошую невесту.

— Я, ваше высокопревосходительство, уж лучше останусь холостяком…

— Не советую… Вам непременно надо жениться, Степан Ильич… Обязательно! В вашем положении женитьба — почти необходимость — женатый человек представляет более, как бы это сказать, солидности, и это принимается в соображение при оценке людей…

Возвратившись с доклада, Павлищев несколько минут не принимался за дела, а ходил взад и вперед по своему большому, внушительному кабинету, погруженный в размышления. Ведь старик, в самом деле, прав! Необходимо жениться, чтобы его жизнь en garèon не помешала ему впоследствии и не дала повода усомниться в его семейных добродетелях. «Действительно, это придает государственному человеку известный престиж», не без усмешки подумал Павлищев, перебирая в памяти всех известных ему добродетельных государственных людей.

Он, разумеется, это и имел в виду, рассчитывая устроить семейное гнездо с Ксенией и бросить все свои любовные приключения, которые во всяком случае рискованны в его положении. И Павлищев невольно вспомнил об одном видном администраторе, влюбленность и ревность которого завершилась скандалом и потерей места, да еще какого места! И мало того — вся карьера этого человека покончилась из-за пары хорошеньких глаз!

«Да, жениться необходимо!»

Курьер тихо приотворил двери кабинета и доложил:

— Надворный советник Борщов просят позволения вас видеть!

— Проси!

— Что скажете хорошенького, милейший Марк Евграфович? — спрашивал Павлищев, пожимая руку молодого человека и глядя на своего любимого чиновника с приветливой улыбкой. — Присядьте! — указал его превосходительство на кресло около письменного стола и опускаясь в свое. — Как наша работа… подвигается?

— Завтра я ее принесу — отвечал Марк.

— Завтра? Да вы, дорогой мой, имеете способность даже и меня удивлять своей быстротой и неутомимостью.

— За то я к вашему превосходительству с просьбой.

— Наконец-то и вы, Марк Евграфович, что-нибудь просите! — весело воскликнул Павлищев. — Какая же у вас просьба?.

— Разрешить мне поехать в отпуск.

— С величайшим удовольствием. Вы имеете на него полное право. На долго хотите?

— Если позволите, на два месяца.

— Охотно позволяю. Подавайте прошение. В какие страны собираетесь?

— Сперва заеду к сестре, а потом за-границу.