Открытие

Игорь подумал, что суду должно быть уже все ясно. Ваську отпустить пора. Чтоб он отращивал себе кучерявый чуб, как заправский шахтер. Но тут сзади зашептали:

— Интерес у меня, сколько защитнику сунули?

— Откуда у Васьки деньги?

— Зачем деньги, можно и золотишком...

— Откуда оно у них? От сырости!

— Старался столько да нет?

— Он россыпи давно бросил... Жилу ищет.

— Не он, так сестра помогла... Через Бандуреева...

— Тот поможет — держи карман шире! Вон сидит, как беркут!

Адвокат пошел на свое место за красным столом. Он волочил ноги, будто катал тачку с породой. А Игорю раньше казалось, так легко разговаривать с трибуны... И еще Игорь удивился, что можно перечить прокурору. Об одном и том же говорят двое на весь зал и говорят прямо противоположное. А каково Лукину? Попробуй пойти против прокурора! Вон у того какой взгляд — любой говорун затихает, встретившись с ним, и гербики не зря поблескивают в петлицах! Но и защитника надо послушаться: у него седая голова, а речью своей он всех в зале пронял.

— Слово предоставляется подсудимому Чурсееву! — раздался строгий голос Лукина.

Васька вскочил, будто сзади ткнули шилом. Его белесые брови изгорбились, как гусеницы.

— Товарищи, граждане! — заговорил Василий чуть не плача. — Слово-олово, не хотел спугнуть жилу я и не говорил потому про самородку! Скажи — исчез фарт, поминай, как звали! Фью-ю-ють, как у Алешки Фартового из нашей бывальщины — фью-ю-ють!.. А я-то до нее и не дошел еще! Так, только за хвосты уцепился! Еще искать да искать! Круги большие давать о тайге! Не держите меня боле в тюрьме! Надоело под стражей, не виноватый я, подрался с парнями по пьяному делу я, а больше ни в чем не виноват. А в тайге теперь по-серьезному действовать буду, по уму. Соберусь как след, подготовлюсь — и айда! Откуплюсь жилой за доверие, слово-олово!

— Братка! — в первом ряду мелькнула косыночка Фени в красный горошек. — Людям поклонись!

Лукин поднял авторучку и негромко постучал ею о графин.

— Суд удаляется на совещание!

Игорь поддернул к себе Любу и шепнул в ухо, которое напоминало сейчас жарок:

— Нам тоже надо удалиться по-хорошему!

— А я хочу до конца, — запротестовала Люба.

— Тут не до нас! — оборвал ее Игорь.

Люба пыталась протестовать, но народ двинулся к выходу. Зажатые взрослыми, Игорь с Любой не заметили, как оказались на улице.

— Давай обождем вместе со всеми, — попросила Люба. — Интересно же...

— Нечего под ногами взрослых путаться! — Игорь дернул Любу за платье, и она нехотя пошла за ним. — Надо знать свой шесток.

— Ох и аккуратист же ты, Игореха!

— Стой! — Игорь замер на углу и стал ощупывать себя, точно слепец. — Я потерял книжку!

— Не надо было сбегать, — Люба обрадованно замигала своими пышными ресницами, — кто убегает, тот всегда теряет!

— Не радуйся! — сказал Игорь. — Я-то ее прочитал! А ты только картинки смотрела и ничего не знаешь про горные породы и минералы!

— Узнаю!

— Ха!

— Мне Матвей Андреевич расскажет!

— Нужна ты Матвею Андреевичу, как на суде!

— А ты?

— Я с ним в тайгу скоро пойду — договаривались!

— А я захочу, уйду с дядей Васей жилу искать, вот!

— Еще не известно, сколько дадут дяде Васе...

Тут они поняли, что заговорились, и смолкли. По-взрослому чинно зашли в дом и нахохлились на диване.

Ждать пришлось недолго. В прихожей раздался не то смех, не то всхлип, и в комнату вбежала растрепанная Феня. Ее встретила мать, они обнялись и расцеловались. Потом Феня сорвала с головы свою косыночку и прошлась с ней вприпляску вокруг стола.

— Выпустили, — припевала она. — Ксения Николаевна, Любушка, Игорек, радость какая! Выпустили братку!

Она расцеловала Любу и протянула ей сахарного петушка на палочке. Игорю подала такой же сладкий револьвер, а матери — шерстяные носки самодельной вязки.

— Да зачем ты, Феня? — пыталась отказаться мать. — Тебе самой пригодились бы...

— Нет, родименькая, носи на здоровье, — ответила Феня. — Радость у меня... От вас она всех исходит... Благодаря вам это... Век буду молиться за Дмитрия Гуровича... Как плокулор ни гнул, а не сломил судью нашего... Дай ему, господи, здоровья да долгих лет жизни. — Феня перекрестилась на окно, в котором виднелся копьевидный куполок витимской церквушки. — И вам всем, пригожие мои... Молиться буду за вас, за всех...

— Лучше сказку расскажи нам, Феня, — попросил Игорь, обсасывая оранжевый револьвер, — которую дядя Вася сегодня на суде поминал!

— Сказку, сказку! — запрыгала Люба. — Про Алешку Фартового и Федьку Золотника!

— Расскажу, красавчики мои, — отозвалась Феня, — расскажу вам ее — от папаньки слышала... Хоть не до сказок сейчас, да что с вами поделаешь.

Она пригладила волосы, черные, как глухариное перо, и уселась на диван.

Игорь и Люба придвинулись к ней. Феня обняла обоих и стала говорить нараспев.