Открытие Гвианы

На этом рукаве, называемом Карароопана, также много красивых островов, некоторые длиной в шесть миль, некоторые — в десять, а иные — в двадцать. Когда солнце стало клониться к закату, мы вошли в приток, впадающий в Ориноко и носящий название Виникапора[235], где, как мне сообщили, была гора из хрусталя, к которой, по правде говоря, из-за длины пути и неблагоприятного времени года я не смог подойти, да, кроме того, не мог и задерживаться дольше. Мы видели ее лишь издали, и она казалась белой церковной башней чрезвычайной высоты. Здесь на нее низвергается с высоты мощная река, но она ни с какой стороны не касается горы, а проносится над ее вершиной и обрушивается с ужасным грохотом и шумом, и кажется, будто тысяча огромных колоколов стучат друг о друга. Я думаю, что во всем мире нет такого поразительного и такого чудесного на вид водопада; Беррео сказал мне, что на горе этой[236] есть алмазы и другие драгоценные камни и что блеск их заметен на далеком расстоянии. Но что там есть, я не знаю; однако и сам он, и его люди не решились подняться на вершину указанной горы, ибо соседние народы — их враги (и это действительно так), и дорога к ней непроходима.

Передохнув немного на этой реке Винекапора, мы двинулись оттуда в глубь страны к городу, названному как и эта река, где вождем был некий Тимитвара; он также предложил провести меня к вершине указанной горы, называемой Вакарима[237]. Но когда мы в первый раз пришли в дом указанного Тимитвары, был один из индейских праздников, и мы нашли всех мертвецки пьяными, и кувшины с напитком переходили без остановки от одного к другому.

Усталые и разгоряченные ходьбой, мы были рады этому изобилию, хотя вполне удовлетворились и малым, ибо этот их напиток очень крепок и хмелен. И вот, чуть передохнув и подкрепившись, мы вернулись к своим лодкам на реку и туда пришли к нам все властители страны со всеми съестными припасами, которые дают эти места, с их тонким ананасным вином, с множеством кур и другой провизии и с теми камнями, которые мы называем селезеночными. Мы узнали от этих вождей Виникапоры, что их владетель Карапана удалился из Эмерии (которая отсюда была уже видна) и что он бежал в провинцию Каирамо[238], прилегающую к горам Гвианы и расположенную над долиной, называемой Амариокапана, ибо десять испанцев, живущие у него в доме, убедили его, что мы погубим и его, и всю его страну.

Но вот эти касики Виникапоры и Сапоратоны, его вассалы, узнали наши намерения и убедились, что мы пришли сюда как враги одних только испанцев и не причиним никакого зла ни одному из этих народов, даже если и узнаем, что они служат испанцам. Тогда они заверили нас: Карапана будет столь же готов служить нам, как и любой из властителей тех провинций, через которые мы проходили. И он потому лишь решался до этого времени принимать испанцев, что страна его лежит прямо у них на дороге и ближе всех других к любому входу, которым можно попасть в Гвиану с этой стороны.

Затем, продолжали они, он ушел не из страха перед нами, но чтобы отделаться от этих испанцев или любых других пришельцев, что могли явиться сюда позже. Провинция Каирамо расположена у подножия гор, отделяющих равнины Гвианы от земель оренокепони; таким образом, если кто в наше отсутствие придет в его города, он ускользнет через горы в гвианские и эпуремейские равнины, где испанцы не рискнут преследовать его, если у них не будет больших сил.

Я убедился, однако, что Карапана, будучи весьма мудрым и хитрым человеком — ведь ему от роду сто лет и потому он весьма опытен — удалился, чтобы посмотреть, как все обернется на деле. И если он увидит, что мы вернулись с большими силами, он будет наш, если же нет, — оправдает свой уход перед испанцами, и скажет, что удалился из страха перед нами.

Мы сочли поэтому бесполезным спускаться так далеко вниз по реке и продолжать поиски этой старой лисы. И от реки Варикапаны, расположенной у входа в Эмерию, мы вновь повернули, оставив к востоку четыре реки, берущие начало в горах Эмерии и впадающие в Ориноко: это Варакапари, Коирама, Аканири и Ипарома[239]. Ниже этих четырех находятся также те рукава и устья Ориноко, кои ведут в Восточное море, из которых первый Аратури, следующий Амакура, третий Барима, четвертый Вана, пятый Мороока, шестой Парома, последний Вийми[240]; за ними в стране между Ориноко и Амазонкой, населенной арваками и каннибалами, впадают в море четырнадцать рек, и называть их я здесь не буду[241].

Теперь пришло время вернуться на север, и этот обратный путь был весьма утомительным. Мы шли от границ Эмерии в верховья реки Карароопаны, по коей раньше спускались и где расстались с галерой, которую я послал к гавани Топаримаки более близким путем, то есть тем, каким мы прибыли туда в первый раз.