Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями

Брэд устал. Он пытался, и Эмили тоже пыталась. Чен спросил, нужна ли Брэду его помощь, сказал, что думал о нем. Брэду не понравился его тон. Да, сказал он, ему нужна помощь – Дэн разве не помнит, как они в последний раз обсуждали варианты лечения? За обедом Чен много говорил о достоинствах своего нового экспериментального лекарства. Но теперь Брэд не подходил для исследования PD-L1 из-за своих предыдущих иммунотерапевтических курсов лечения. Если Дэн сможет как-то воспользоваться своим влиянием, чтобы достать для него лекарство, или придумает какие-нибудь новые идеи, он будет благодарен. А иначе о чем здесь говорить?

За 12 лет путешествия Чен и Брэд стали больше, чем врач и пациент. И именно поэтому в какой-то момент советы Чена начали восприниматься не как советы врача, а как дружеская помощь, которую можно принимать, а можно и не принимать.

Чен и Брэд давно уже переступили черту простых отношений врача и пациента. Это были близкие, личные отношения. И Брэд принял то, что Чен не смог вылечить его рак, очень близко к сердцу. Отношения между врачом и пациентом – это весьма напряженное путешествие, которое часто длится годами. И иногда эта напряженность превращается в большой недостаток²⁶.

Через несколько месяцев Брэд написал снова. Он решил записаться на клиническое испытание в Онкологическом центре имени М.Д. Андерсона в Хьюстоне, связанное с инфильтрирующими опухоль лимфоцитами. Это было не то, что рекомендовал Чен, но Брэд решил, что это для него лучший вариант. «Спасибо за советы», – написал он. Это было последним, что Дэн Чен услышал от своего друга.

* * *

Эмили не может говорить за Брэда, а сам Брэд уже не может говорить за себя. Но Эмили не сожалеет о терапиях, которые они попробовали. И не злится из-за того, что иммунные терапии так и не помогли ее мужу. Сожаление и злоба — это неверные слова. В то время это скорее казалось гонкой между болезнью одного человека и всемирными исследованиями рака.

– Мы всегда говорили: лишь когда врачи скажут, что им больше нечего нам предложить, у нас будет депрессия, – говорит Эмили. Варианты в конце концов действительно закончились. Но и Брэд, и Эмили считали, что это была славная гонка. Это была история, которую Эмили хотела рассказать здесь в печатном виде – отчасти чтобы сохранить память о Брэде, отчасти – чтобы поблагодарить Дэна за дружбу. Но в первую очередь – для того, чтобы из этой истории можно было чему-нибудь научиться, особенно пациентам, чье будущее еще не предопределено.

Могло ли все пойти иначе? Пошло бы все иначе сейчас? Может быть, другая вакцина, которую применяли бы в течение большего времени, могла бы помочь; может быть, в сочетании с ингибитором контрольных точек она могла бы даже вылечить его. Миллион «может быть», слишком мало времени.

В битве с раком сожаление и злоба – это неверные слова. Пока не кончились варианты лечения, нельзя впадать в депрессию. Так считал Брэд, 12 лет боровшийся с раком.

2014 год вроде бы прошел не очень давно, но с точки зрения иммунотерапия он был целую жизнь назад. По крайней мере, жизнь Брэда. Сейчас онкологи говорят пациентам, что их цель – не обязательно победить рак прямо сейчас, а скорее прожить достаточно долго, чтобы воспользоваться новыми достижениями, которые появятся в скором времени. Но вот Брэда научные достижения догнать так и не успели. Иммунотерапия рака как доказательство концепции была прорывом, но Брэду требовалось лекарство. Это поучительная история о шумихе и надежде. Прорыв – это дверь, которая теперь открыта, это начало – но это еще не лекарство.

Любой онколог, который слишком много горюет об умерших пациентах, долго в отрасли не продержится, а когда Чен только начинал свою практику, особенно это было верно в отношении меланомы, где процент выживаемости выражался однозначными числами. Прорыв изменил исход болезни для этих пациентов и многих других. Он дал им новые варианты.

Сегодня пациентам с онкологией говорят, что их цель – не обязательно победить рак прямо сейчас, а скорее прожить достаточно долго, чтобы воспользоваться новыми достижениями.