Пациент 101006 JDS, Джефф Шварц, был первым, кто полностью отреагировал на лечение, первым пациентом, увидев снимки которого, Чен понял:
– Я никогда не забуду Джеффа, – говорит Чен. – Я чуть не отказал ему в записи на клинические испытания – настолько болен он был. А через месяц я получил электронное письмо от врача, который лечил этого пациента. Я читал письмо и плакал. Пациент, который едва мог встать с кровати до начала экспериментального лечения, всего месяц спустя уже три раза в неделю ходит в тренажерный зал! И… это лекарство вернуло его к жизни.
Вот, наконец, и она – эмоциональная польза от работы и в клинике, и в лаборатории.
– Мы нечасто такое видим за всю карьеру. А то и за всю жизнь, – вспоминает Чен. – Видеть это, быть в самом сердце происходящего – я не могу вам описать, насколько это волнующе и приятно. Мы наконец увидели то, на что всегда надеялись и во что никто не верил. И на самом деле это сработало даже лучше, чем мы надеялись. У нас всегда было представление о том, каким должен быть успех, а эта штука работает даже быстрее, чем мы мечтали. Мы думали, что для того, чтобы добиться такой реакции, которую мы увидели, понадобится целый коктейль из лекарств, потому что биология настолько сложна. Так что это случай, когда клинический опыт… когда вы видите что-то неожиданное, вы возвращаетесь назад и учитесь на нем.
Мы достигли прорывной точки в борьбе с раком, – говорит Чен. – Это «снимок с Луны» для нашего поколения. И это только начало. Смотрите, насколько далеко ушли антибиотики со времен открытия пенициллина. Для этого понадобилось несколько десятилетий. А мы открыли ингибиторы контрольных точек буквально только что – PD-1 впервые одобрили лишь в 2014 году. Так что это прорыв, мы только что открыли наш «пенициллин». И это только начало.
Глава седьмая
Химера
Онкологи-иммунотерапевты потратили десятилетия, пытаясь найти нужный T-лимфоцит среди сотен миллионов, курсирующих в кровеносной системе, тот, который сможет найти специфические антигены на опухоли пациента. После этого они потратили немало времени, терпеливо выращивая эти T-лимфоциты и пытаясь заставить их атаковать.
В это время другая группа попробовала иной подход: они создали собственный «франкенштейновский» T-лимфоцит, сшитый в лаборатории из различных частей и предназначенный только и исключительно для уничтожения собственного рака пациента.
Это новое изобретение, чудовищная конструкция из T-лимфоцитов, представляет собой своеобразную химеру из иммунных клеток (в греческой мифологии химера – чудовище, составленное из частей льва, козы и змеи), которая называется T-клеткой с химерным антигенным рецептором. Сокращение CAR-T звучит куда лучше.
CAR-T – это просто перестроенный человеческий T-лимфоцит. Часто его называют «самым сложным лекарством из когда-либо созданных»1
, в первую очередь потому, что, в отличие от других лекарств, это не молекула и не антитело, а целая клетка, которую берут у больного раком пациента, изменяют в лаборатории, «обучая» ее распознавать рак у этого пациента, а затем вводят эту клетку ему обратно. Когда исследования только начинались, это звучало похоже на научную фантастику, но в августе 2017 года это средство получило одобрение FDA, и сейчас его производят в Нью-Джерси; полный цикл длится двадцать два дня.Процесс производства сложен, но сама идея довольно простая. T-лимфоциты2
выслеживают и убивают только то, что запрограммированы «видеть». А «видят» они T-клеточным рецептором, или ТКР.Ученые надеялись, что если изменить ТКР, то можно изменить и цель, за которой охотится T-лимфоцит. И возможно, даже заставить его бороться с болезнями.
Именно это пришло в голову харизматичному израильскому ученому по имени Зелиг Эшхар. В начале восьмидесятых он задумался: рабочий конец ТКР, та часть, которая «видит» нужный антиген, работает очень похоже на антитело.
Т-лимфоциты выслеживают и убивают только то, что запрограммированы видеть. А «видят» они Т-клеточным рецептором, иначе ТКР.