Открытие природы

Ко времени завершения службы в Константинополе в конце 1853 г. Марш успел попутешествовать по Турции, Египту, Малой Азии, части Ближнего Востока, Греции, Италии, Австрии. Вернувшись домой, в Вермонт, он увидел знакомые пейзажи через призму своих наблюдений в Старом Свете и осознал, что Америка движется в сторону такого же уничтожения природной среды. Теперь он применял к Новому Свету уроки Старого. Со времени появления в Вермонте первых поселенцев ландшафт штата изменился так радикально, что осталась, по словам Марша, только «природа в том убогом и искалеченном состоянии, к какому низвел ее человеческий прогресс»{1862}.

Окружающая среда в Америке тоже оказалась в беде. Промышленные отходы загрязняли реки, из-за вырубок в топливных и промышленных целях и для прокладки железных дорог сводились леса. «Человек повсюду вредит природе», – говорил Марш, побывавший фабрикантом и овцеводом и знавший, что сам внес лепту в суммарный вред{1863}. Вермонт уже лишился трех четвертей деревьев; теперь из-за неуклонного продвижения поселенцев вглубь континента угроза нависла над Средним Западом. Страшно было смотреть на воду озера Мичиган, покрытую бревнами и плотами из «всех лесов Штатов»{1864}.

Тем временем эффективность американской сельскохозяйственной техники впервые превзошла европейскую. Посетители Всемирной выставки в Париже в 1855 г. удивленно наблюдали за американской жаткой, способной убрать урожай овса с одного акра поля за 21 минуту – втрое быстрее, чем европейские конкуренты. Американские фермеры первыми стали применять паровые агрегаты. Благодаря переходу американского сельского хозяйства на промышленные методы подешевело зерно. При этом усиленно росло промышленное производство, и уже в 1860 г. США превратились в четвертую промышленную державу мира{1865}. В тот же год, весной 1860 г., Марш вооружился своими записями и засел за «Человека и природу» (Man and Nature) – книгу, в которой он полностью развил ранние предостережения Гумбольдта об угрозе исчезновения лесов{1866}. В «Человеке и природе» рассказывалось об уничтожении и алчности, истреблении и эксплуатации, истощении почв и селевых потоках.

Большей части людей казалось, что человечество управляет природой. Ничто не свидетельствовало об этом нагляднее, чем вознесшийся над грязью Чикаго. Построенный на уровне озера Мичиган, Чикаго был городом с подтопленными грунтами и стесненным эпидемиями. Дерзкое решение планировщиков состояло в том, чтобы приподнять целые кварталы и многоэтажные здания на несколько футов и проложить под ними дренажную сеть. Пока Марш писал «Человека и природу», чикагские инженеры бросали вызов силе тяготения, приподнимая при помощи сотен гидравлических домкратов дома, магазины и гостиницы вместе с находившимися внутри людьми{1867}.

Людским возможностям и жадности не было видно предела. Озера, пруды, реки, некогда кишевшие рыбой, становились безжизненными{1868}. Марш первым объяснил, почему это происходит. Отчасти виноват был чрезмерный вылов, но свою роль играло и промышленное загрязнение. Химикаты отравляют рыбу, предупреждал Марш, плотины препятствуют ее миграции вверх по течению, стружка забивает жабры. Приверженный деталям, он сопровождал свои доводы фактами. Он не просто утверждал, что рыба исчезает, а железные дороги пожирают леса, но и использовал подробную статистику экспорта рыбы во всем мире и точные вычисления потребности в древесине на каждую милю железнодорожного пути{1869}.

Подобно Гумбольдту, Марш возлагал часть вины на засилье товарных культур, таких как табак и хлопок{1870}. Но он видел и другие причины. По мере роста доходов обычного американца росло, например, потребление мяса, а это плохо влияло на природу. Для прокорма стад, по подсчетам Марша, требовались гораздо бо́льшие площади, чем для выращивания зерновых и овощных культур аналогичной питательной ценности{1871}. Он заключал, что вегетарианская диета – более экологическое поведение, чем потребление мяса.

По Маршу, благосостоянию и растущему потреблению сопутствовал нарастающий вред природе. Но до поры до времени его озабоченность состоянием среды тонула в какофонии прогресса – в шуме мельничных колес, гуле паровых машин, ритмичном визге пил в лесу, свистках локомотивов.

Тем временем финансовое положение Марша продолжало ухудшаться. Его жалованье в Турции было недостаточным, фабрика закрылась, деловой партнер подвел, прочие вложения приносили одни убытки. Оказавшись на грани банкротства, он уже искал место «с ограниченными обязанностями и большой оплатой»{1872}. Облегчение наступило в марте 1861 г., когда новоизбранный президент Авраам Линкольн назначил его послом Соединенных Штатов в недавно созданном Итальянском королевстве.