Открытки от незнакомца

Это его любимое время дня. На полу валяются остатки их обеда. Мать развязывает на Каре слюнявчик с пеликаном, ловко расстегивает одной рукой ремешки детского кресла, вынимает из него Кару и сажает ее себе на колени. Майкл наблюдает, как она тянется к крану, чтобы смочить полотенце, выжимает его, при этом упрекая Кару за баловство и неопрятность. Она вытирает с лица Кары остатки клубничного йогурта, не попавшего в рот. Та морщит носик и трясет головой, усложняя задачу, но мать упорствует, ее цель – привести дочь в порядок.

– Ну вот, моя фея, – говорит она, – теперь пора спать.

Кара возмущенно выгибается всем телом, ее ручки и ножки торчат в разные стороны, как палочки от леденцов, головка запрокинута, сейчас она взвоет, но мать, прижавшись носом к ее шее, гладит ее по волосикам. Теперь Кара хихикает. Майкл смотрит, как мать лаской заставляет малышку приникнуть к ее плечу. Углубление над маминой ключицей – любимое местечко самого Майкла, и он чувствует укол ревности, потому что сестра еще мала и помещается там. Он тоже так мог бы, но знает, что в свои семь лет он, школьник, уже не может претендовать на такие нежности.

Ему интересно, чем они займутся сегодня, когда младшая сестра уснет. Он всегда предвкушает эти часы, когда Кара засыпает и мать остается полностью в его распоряжении. Майкл надеется, что они достанут пластилин и примутся лепить пауков, божьих коровок, червячков, разные кексики. Он помнит важное правило: каждое существо должно быть одного цвета. Его отец чрезвычайно строг насчет пластилина. Однажды он очень рассердился, когда к зеленому случайно примешалась капелька желтого. После того случая им с Карой разрешалось лепить только из пластилина какого-то одного цвета, чтобы исключить угрозу смешения. Еще Майкл помнит, как был удивлен, когда узнал в детском саду, что это правило «раздельной лепки» можно не соблюдать. Там весь пластилин уже стал оранжево-бурым, совсем как листья вдоль дороги в школу. Теперь Майкл с легким сожалением думает о том, что перерос, наверное, лепку из пластилина.

Сверху доносятся пронзительные вопли Кары – свидетельство того, что мать укладывает ее в кроватку. Это продлится минуту-другую, потом Кара прекратит возмущаться, угомонится и уснет. И тогда начнется отсчет двух сладостных часов, в течение которых мать будет принадлежать только Майклу. Один из недостатков школы в том, что она лишает его этого бесценного времени, когда Кара спит днем. Это трудно пережить. Майкл не в курсе, чем занимается мама в это время, когда он отсутствует, но твердо знает, что проводить это время с ним для нее куда лучше.

Он слышит, как она крадется на цыпочках по коридору, потом видит ее в двери – вернее, только ее руки, остальной мамы не видно. В руках у нее что-то круглое, бледно-оранжевое. Какой-то овощ, но какой?

– Смотри, что у меня! – говорит она, высовываясь.

Он пытается вспомнить название овоща.

– Репа? – Он сам чувствует, что не угадал.

– Почти. Тыква.

Он считает, что вырос из такой «угадайки».

– Знаешь, что за день завтра? – спрашивает мать.

– Пятница, – нетерпеливо отвечает Майкл.

– Вот и нет! То есть и да и нет. Хэллоуин! Вот я и решила: устроим праздник, мы трое и папа. Напечем яблок, наделаем яблок в карамели, а еще… – Она поднимает тыкву над головой, как кубок за победу в гонке. – Смастерим «блуждающий огонек»! Срежем верхушку, выскребем сердцевину, вырежем личико. Засунем внутрь свечку и зажжем!

Майкл видит потенциал этой затеи. Он обращал внимание на такие фонарики в витринах, ему нравится, как пялятся на него из темноты резные головы. Он радостно кивает и усаживается за стол.

Мать готовит деревянную разделочную доску, достает из разных ящиков нож и две ложки.

– Первым делом срезаем верхушку, – говорит она и протягивает ему нож рукояткой вперед. Нож длинный, рукоятка деревянная, в первый раз в жизни Майклу позволено к нему притронуться. Он берет нож с опаской, словно тот может взорваться у него в руках. Мать стоит у него за спиной, он чувствует через свитер ее тепло. Одной рукой она придерживает тыкву, другой направляет его руку с ножом.

– По-моему, надо надрезать вот здесь… – Лезвие скользит по поверхности тыквы, пока мама определяет параметры будущего фонарика. – Режь!

Он тычет ножом в тыкву, но тот не втыкается и соскальзывает вправо.

– Осторожно! – говорит мать. – Пробуй еще.

Он пробует, но тыква гораздо тверже яблока, которое ему уже разрешали резать.

– Помочь? – Мать обнимает сына, чтобы налечь на нож вместе. От ее нажима у него болят пальцы, но он не подает виду, чтобы ее не обидеть, прикусывает губу и позволяет ей давить сильнее. Нож проделывает треть намеченной траектории и застревает в мякоти.

– Нет, – говорит мать, – так не пойдет, дай-ка мне…

Она отодвигает Майкла и давит на нож, от этого лезвие продвигается еще на дюйм. Мать налегает на доску всем своим весом, и нож, проткнув тыкву насквозь, выходит через низ под углом. Она приподнимает и осматривает будущую крышку. Одна сторона получилась гораздо толще другой.