Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку

В нашей вере и в нашей тишине нуждается практически любой человек. Но мы не сможем передать ему веру и тишину, если в нас все бурлит, да и молчать мы не умеем… Серафим Саровский наставлял: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Если человек мирен, это состояние его души изливается на всех вокруг.

Ради стяжания Святого Духа, ради того, чтобы найти свою личность во Христе, надо по-настоящему бороться против индивидуума. И тут перед каждым из нас во всей остроте встает вопрос: «Кто для меня Христос? Некое дополнение, добавка ко всем тем благам, которые мне уже даны? Или важнее Него для меня ничего в жизни нет?» И отсюда – следующий вопрос, не менее острый: «Я всерьез готов бороться с индивидуумом – или нет?» Надо хорошо понимать: если Христос для нас – всего лишь дополнение ко всему, что нам уже дано, тогда мы Его не найдем.

Если же важнее Христа никого и ничего в нашей жизни нет, то Он должен стать для нас столь же реальным, как любой друг. И даже больше. Владыка говорил: «Все мы знаем, что значит любить кого-нибудь всем сердцем. Мы знаем, как радостно встретиться с любимым. Мы знаем, как радостно всего лишь думать о нем. Какую это дает отраду! Именно так нам надо стараться любить Бога. И каждый раз, когда упоминается Его имя, оно должно наполнять наше сердце и душу бесконечным теплом. Бог всегда должен быть в наших мыслях. А мы думаем о Нем лишь от случая к случаю» [45].

По отношению к Богу, ко Христу я часто слышу: «Надо! Надо! Надо!» Как это печально… Представьте, вы вечером решили зайти ко мне, а про себя думаете: «Ох, надо с ней повидаться, но так не хочется! Лучше книжку почитать. Как я не хочу к ней идти!» Если бы я это настроение почувствовала или узнала о ваших мыслях, то сказала бы: «Тогда не приходи! Зачем приходить по обязанности? Мне это очень больно! Не приходи!»

Но не так ли мы относимся ко Христу? Мы предпочитаем посидеть за компьютером, поиграться с айфоном, почитать – что угодно, но не пойти помолиться. Наверное, это свойственно почти каждому из нас. Но тогда какой Он нам Друг? Да и Друг ли вообще? Разве мы относимся к Нему как к Другу?

Если у нас есть друг и мы хотим его узнать, мы дарим ему свое время. Мы молчим, чтобы услышать, узнать его. Что он любит? Что его радует? А почему мы не поступаем так со Христом? Почему читаем Евангелие редко, с трудом? А ведь Евангелие – это Его жизнь! В Евангелии Он общается с нами напрямую. Евангелие – это Его слова, и в них дышит Сам Дух Святой! И тут встает вопрос: а любим ли мы Христа, если не хотим Его знать?

Владыка часто говорил: «Надо обрадовать Христа». Действительно, надо постараться жить так, чтобы Ему было радостно, чтобы Он знал: Он умер на Кресте не напрасно. Суть, я думаю, в этом. Первоочередная цель – не в постах и не в поклонах. Они лишь помощники в трепетной, сердечной молитве и в желании предстоять перед Господом.

А ведь Бог реален. Реален так же, как мы с вами, и даже более нас. И Он, по словам владыки Антония, ищет себе друзей. Каждый из нас может стать другом Божиим. Ради этого Он и пришел на землю.

Сам владыка жил со Христом. Для него воскресший Христос был реальностью. В конце жизни владыка был уже очень слаб и болен, но в Пасхальную ночь вдруг возродился, как феникс. Откуда у него силы взялись? Он стал совсем другим. Он изменился даже внешне: он был невысок, но, когда служил в ту Пасхальную ночь, показался нам гигантом! Это было отчетливо видно.

Для владыки воскресший Христос был Другом. И его дружба со Христом была самой настоящей. Он встретил Христа в четырнадцать лет. После этой встречи вся его жизнь изменилась. Он никогда не сомневался, есть ли Христос, потому что он Его, как и апостол Павел, встретил. Эта встреча была личным опытом владыки. Читая митрополита Антония, вы поймете, что личная встреча со Христом является центральной темой всех его книг: ведь, как говорит сам владыка, без такой встречи мы еще не христиане.

О страдании

А что делать, чтобы с Ним встретиться? Вновь приведу слова владыки: «Из всех мировых исторических событий Воскресение Христово принадлежит в равной мере к прошлому и к реальности сегодняшнего дня. Это единственное евангельское событие, которое может стать частью нашего личного опыта. Все остальное мы воспринимаем из письменного или устного предания: но Воскресение мы знаем лично; в противном случае нам неведом изначальный, основополагающий факт жизни Церкви и христианской веры» [46].

Однако познать Христа и познать радость Его Воскресения мы можем, только если, подобно Ему, готовы принять свой крест: «Мы тоже должны опытно познать радость Воскресения, но это возможно, только если сначала познаем трагедию Креста. Для того чтобы возродиться, мы должны умереть – умереть для связывающей нас самости, для наших страхов, умереть для всего того, что делает мир столь узким, холодным, бедным, жестоким» [47]. Говоря «должны умереть», владыка подразумевает: умереть именно для индивидуума, умереть для самости, для эго, для ветхого Адама.