Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку

Если в нас, помогающих людях, есть фальшь, если в нас живет собственный страх, то мы виноваты, что человек страдает больше, чем в случае, если бы мы были настоящими. Если в окружении пациента нет никого, кто не боится, кто уже стал настоящим человеком, без защит, живущим с Богом, то больной неизбежно замыкается, и симптомы болезни могут усугубиться. Тогда бывает, что мы пытаемся применить обезболивание – а оно не действует. И мы в этом виноваты: ведь это наша ответственность. Он один, наедине с собой, со своими страхами, перед страданием, перед умиранием.

Очень важно научиться владеть собой и «сидеть под своей кожей». Ибо, если мы не владеем собой, то никогда и ничего не сможем дать находящемуся в кризисе или умирающему человеку, не сумеем существенно ему помочь. Это ощущается особенно ясно, когда серьезно заболевают и умирают дети: в таких случаях нас часто захлестывают эмоции, полностью овладевая нами и препятствуя собранному подходу к умирающему. Тогда мы находимся вовне, в поверхностном слое, в нас живет наше поверхностное «я», индивидуум, который реагирует на все происходящее пассивно, механически. В центре – не человек, который перед нами, а мы сами со своими эмоциями. Понаблюдайте за собой в критических ситуациях и попытайтесь понять: что (или даже кто) именно отзывается в вас, руководит вами в такие моменты? Осознать это крайне важно.

Подчас я улавливаю у медсестер и у врачей такое состояние: «Я больше не могу! Я больше не стану заходить в эту палату, потому что мне слишком больно». Но ведь больно тебе или не больно – твоя задача быть там. И не думать о себе. Владыка часто говорил мне: «Если есть трагедия, не думай о себе. Отрекись от себя. О себе подумаешь позже. Сейчас ты должна быть там, где тяжело, где нет света. Быть там, причем быть спокойно. И не преумножать своими эмоциями боль и горе». Речь не о том, чтобы сердце у нас стало каменным. А о том, чтобы не усугублять своими чувствами тяжесть уже происходящей трагедии, но, наоборот, молча, со Христом и во Христе, принести в нее свет и ту помощь, которая нужна в данный момент. Владыка называл такое состояние «творчески подходить к тому, что происходит».

Если же мы ставим в центр себя, то неизбежно будем прятаться за своими ролями. Бывает, медсестра очень бодренько, очень жизнерадостно говорит: «Укольчик! Давайте! Он вам поможет! Одышка уменьшится! Все будет хорошо…» И быстро уходит. Не остается с больным, чтобы увидеть, подействовал ли этот «укольчик» на самом деле. Такое поведение свидетельствует о безразличии или о крайней нечуткости к человеку, который испытывает боль или страх, особенно когда задыхается. Я ей посоветовала бы: побудь с человеком, пока ему не станет легче! Особенно при одышке, когда возрастает напряжение, когда все как бы сжимается. Если человек задыхается и рядом с ним никого нет, то от страха все сжимается еще больше, и одышка усугубляется. Или если, например, высокое давление, оно еще выше поднимается. Наше присутствие – присутствие именно со Христом, в тишине – может существенно облегчить и физическое, и душевное страдание больного. Вот что мы можем дать страдающему человеку!

Я очень часто вижу, как прячутся за своей ролью даже священники! Как правило, люди с ними мало знакомы. В целом больные воспринимают появление священнослужителя как предвестие смерти: «О! Священник… Причастие… Какой ужас! Смерть близко…» К сожалению, многие пациенты отождествляют священника со смертью.

К нам в хоспис пришел незнакомый священнослужитель, его пригласили родственники одного пациента. Молоденький, еще неопытный и, как мне показалось, сам боится. Он вошел в палату в черном облачении, навис над больным и начал совершать Таинство Соборования. Больной был при смерти. И при чтении четвертого Евангелия я увидела, что он умер. Священник ничего не заметил и продолжал молиться о здравии раба Божиего… Я ему сказала: «Батюшка, он уже умер». Священник, даже не взглянув на покойника, сказал: «Да? Тогда будем служить панихиду». Это яркий пример, как страхи мешают по-настоящему быть с человеком, увидеть его, утешить. И как от страха люди неизбежно прячутся за своей ролью.

Я иногда думаю: если бы здесь был владыка Антоний, все происходило бы совсем по-другому. Он прежде всего сел бы рядом с больным, именно как человек с человеком. И первым делом познакомился бы с ним и узнал, какая у него жизненная ситуация, чтобы страдающий человек понимал: священник не только хочет исполнить обряд, а интересуется им самим.

Работая с тяжелобольными или с людьми, находящимися в крайне тяжелой жизненной ситуации, всегда старайтесь увидеть картину их жизни целиком, узнать, чем они живут, какую поддержку получают от родных. Я убеждена, что для любого специалиста, будь то врач, медсестра, священник или соцработник, да кто угодно, важнее всего быть рядом с больным – не прячась, то есть по-настоящему быть именно самим собой. Сесть поближе и не пожалеть времени, присутствовать на все сто процентов, не отвлекаясь на другие мысли, чтобы узнать, с кем ты встречаешься.