Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку

Американский психотерапевт, который работал в паллиативной медицине, рассказал мне, как воздействует на умирающего внутреннее состояние медсестры. Медсестра сидела в углу палаты, где умирал тяжелобольной. Возле его кровати находились близкие. Она вдруг подумала с досадой: «Какой дурак! Не хочет признавать свой диагноз и не знает, что умирает!» И тут больной открыл глаза и сказал: «Пусть она уйдет! Она мне мешает!» Другой случай. Медсестра сидела рядом с умирающим больным и молча его жалела, думала: «Как печально! Я не могу ему помочь. Он умирает, он такой одинокий…» Она словно переливала в него свое состояние. Умирающий открыл глаза и попросил: «Пусть она останется со мной, мне с ней хорошо!» Вот свидетельство, что наши мысли становятся реальностью, о чем говорил и Иоанн Кронштадтский.

Если речь идет о верующих и о молитве, то, по моему опыту, не стоит, стремясь подавить собственную неловкость и страх, с внутренней тревогой и суетой читать вслух молитвы или акафисты. Ведь передается именно тревога, слова молитвы тут ничего не значат. Кроме того, при «вычитывании» молитва до Бога не доходит. Лучше, мне кажется, просить Христа, чтобы Он был здесь, в данной ситуации, или просто молчать. Как мы уже обсуждали, Христос присутствует всегда, но пригласить Его – совершенно другое дело. Владыка говорил мне: «Твердо знай, что Христос всегда в тебе, и не надо ничего искать, просто будь молча там, где есть нужда».

Когда спадают маски

А теперь подробнее обсудим встречу с людьми, которые находятся в экзистенциальном кризисе. С людьми, стоящими перед серьезной болезнью, умиранием и смертью. Конечно, нельзя тут же не вспомнить об их близких, о родственниках и друзьях, потому что близкие составляют со страждущим одно целое. Когда умирает близкий человек, родственникам часто бывает хуже, чем самому умирающему. Он знает (даже если и не говорит об этом), что уходит, но близким предстоит пустота разлуки, переживание горя и беспомощность перед всем, что происходит с родным человеком.

Итак, родственники и страдающий, умирающий человек – одно целое. И состояние души близких неизбежно влияет на состояние души и тела больного. Поэтому нужно заботиться и о родственниках, надо обсуждать с ними, как они могут действенно помочь близкому своим спокойным присутствием. Увы, нередко бывает, что они отрицают происходящее. И тогда между ними и больным встает стена лжи, фальши: «Тебе уже лучше! Ты поправишься! Все будет хорошо!» Тогда больной человек остается один на один с собой и со своими страхами, тревогами, а его одиночество углубляется скрытым отчаянием тех, кто рядом.

После смерти близкого для человека, переживающего горе разлуки, самая светлая задача, которая поможет ему не замкнуться в своем горе, – выявить все самое хорошее и светлое, что было в жизни усопшего. И решить воплотить это хорошее и светлое в своей собственной жизни. Тогда мир не оскудеет от того, что человек умер, ушел. Тогда оставшийся, живя таким образом, будет глубоко единым с усопшим. Кроме того, после собственной смерти он получит право сказать Господу: «Возьми все светлое как плоды жизни моего близкого». Мне кажется, в таком случае можно, несмотря на горе, продолжать жить – полноценно и с вдохновением.

У нас в хосписе умерла Анна. Ей было всего 26 лет, и она никак не хотела признавать, что умирает. Девушка была с нами долго, и ее то и дело мучила одышка. Мама Анны все время говорила ей: «Есть еще такой-то курс химиотерапии, сделаешь, и все будет хорошо». Для мамы это была защита, которая так и не дала ей по-настоящему встретиться с умирающей дочерью. (Сама же Анна, как мне казалось, знала, что умирает, хотя постоянно твердила: «Я буду жить». По моему опыту, все умирающие знают, что умирают, но здесь речь идет о надежде, которую никогда нельзя окончательно утратить.)

Мы уже неоднократно говорили, как важно стать самими собой. Стать настоящими, реальными людьми. С больными это особенно важно прежде всего потому, что с человека, который серьезно болеет, часто спадают и защиты, и маски, и всякая фальшь. По простоте и восприимчивости он становится подобным ребенку: очень чутким, открытым, все ощущает по-другому.

Кроме того – по крайней мере, так происходит в хосписе, – больные изучают всех окружающих: медперсонал, посетителей, других больных. Просто наблюдают: что за врач, медсестра, сосед по палате. Они знают, что вон тот врач сам боится, а вот этот больной еще не стал самим собой, он прикрывается ложной веселостью.

Больные остро чувствуют, когда медики, психологи или священники боятся и защищаются: «А-а, у этой докторши свои страхи. Она только делает вид, что все хорошо». Перед такими специалистами больные не раскрываются, напротив, замыкаются в себе, боятся говорить о том, что творится у них в душе, о своих страхах и одиночестве. До болезни они, наверное, никогда не думали, как важно в жизни стать самими собой, а не жить поверхностно в качестве индивидуума.