Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку

И все это относится к той области души, которую мы определили как индивидуума. А индивидуум считает, что самое важное в жизни – активность, деятельность. Но ведь это не так! И тут становится ясно, насколько необходимо нам, специалистам, которые помогают людям, найти свою личность, чтобы мы могли передать эту глубину другому человеку, особенно тяжелобольному.

Работая с тяжелобольными людьми или даже с обычными клиентами, помните: происходящее в вашей душе напрямую влияет на состояние души и тела ваших подопечных. Вот какие крайне важные взаимосвязи существуют между людьми и между душой и телом!

В хосписе лежал мужчина лет шестидесяти с трахеостомой, из-за которой он разговаривал с трудом. От трахеостомы часто исходит дурной запах и выделяется много слюны, что не очень-то приятно ни для больного, ни для родственников, ни для сотрудников хосписа. Он написал мне записочку: «Я уже ни на что не гожусь, я – никто». Я постаралась хоть как-то поговорить с ним о том, что он намного больше своей болезни и страданий тела и что его значимость куда как выше всех земных дел.

С серьезно больными людьми надо говорить о том, что их значимость несоизмеримо больше и выше, чем то, что они делали и делают в жизни. Ведь наша ценность не в делах, а в том, кто мы есть, она в нашем бытии. Нам, специалистам помогающих профессий (а психологам, возможно, особенно), очень трудно самим стать беспомощными, вдруг оказаться в положении, когда мы ничего не можем сделать самостоятельно и зависим от других. И тогда стоит крепко задуматься: в чем для меня моя значимость – только ли в том, что я в состоянии действовать и быть полезным для других? Впрочем, эти размышления не следует откладывать до критической ситуации – свою подлинную ценность надо обнаружить уже сейчас.

В первой главе я привела рассказ владыки о том, как он помог узнать больному раком человеку, что значит быть, помог ему научиться быть. Больной, общаясь с владыкой, учился быть на собственном опыте, постепенно сбрасывая с души все отрицательные чувства: ненависть, непрощение, страхи, обиды – словом, все, что мешает полноценной жизни. Все, что в жизни было «не то», не по любви к себе, к Богу и к людям. Этот человек постепенно научился честно смотреть на то, что происходило в течение всей его жизни, работать над собой и отпускать отрицательные чувства.

И незадолго до смерти у него не осталось на душе никакой тяжести, и, хотя его тело стало таким слабым, что он даже не мог держать ложку, его наполнило ощущение переливающейся через край жизни, жизни с избытком (см. Ин. 10: 10).

О смысле страданий

Задам еще один важный вопрос: есть ли смысл в страдании? Или, подобно большинству людей, вы считаете, что страдание бессмысленно? Что его не должно быть вообще? Что страдания и боли всегда надо избегать, стремясь, чтобы их вовсе не было в нашей жизни?

Я очень люблю Виктора Франкла, о котором уже упоминалось в этой главе. Он был психиатром, психологом, неврологом. Во время Второй мировой войны Франкл попал в концлагерь. Вместе с некоторыми другими узниками он помогал людям не только выжить, но и жить в тех ужасных, бесчеловечных условиях. Работая, Франкл наблюдал за собой и окружающими и втайне вел записи, которые, к счастью, уцелели. Вскоре после окончания войны в свет вышли книги Виктора Франкла «Сказать жизни „Да!“: психолог в концлагере» и «Человек в поисках смысла» [68]. Они переиздаются на разных языках до сих пор.

Книги эти просты, автор не философствует, он делится своим уникальным, бесценным опытом. Одну из наиболее важных мыслей, звучащих в них, можно сформулировать так: если в жизни вообще есть смысл, то должен быть смысл и в страдании. И он есть! «Смысл страдания – лишь неизбежного страдания, конечно, – самый глубокий из всех возможных смыслов… Оно может иметь смысл, если оно меняет к лучшему тебя самого», – пишет Франкл [69]. По сути, когда владыка говорил, что страдания – это возможность расти, возможность приблизиться ко Христу, если только мы не закрываем свое сердце, – он говорил то же самое. Когда ты страдаешь, это твоя неповторимая, уникальная задача: так страдать можешь только ты. Мы призваны к тому, чтобы научиться страдать с достоинством.

Чтобы глубже вскрыть смысл страдания, приведу цитату из дневников молодой голландки Этти Хиллесум (1914–1943). Она родилась в еврейской семье, отец – голландец, мама из России. Этти изучала славянские языки, у нее была мечта – стать писательницей. Когда началась Вторая мировая война, ей было 25 лет. В марте 1941 года Этти начала вести дневник, а в октябре 1942-го записи в дневнике прекратились: девушку и всю ее семью отправили в концлагерь, где погибли и ее родители, и брат Миша, талантливый пианист, и она сама. Этти отчетливо понимала, что ей предстоит…

Вот что Этти, предчувствуя свою судьбу, пишет о страдании 2 июля 1942 года – в то время, когда амстердамские евреи с минуты на минуту ожидали депортации в нацистские концлагеря: