Отлив

– Прошу прощения, сэр, если я злоупотребил вашими чувствами, – угодливо проговорил клерк, съеживаясь и делая незаметно шаг вперед. – По крайности, сэр, вам меня никогда не убедить, будто вы не настоящий джентльмен – джентльмена я сразу распознаю, поэтому без колебаний предаю себя вашему милостивому вниманию. Мне, конечно, нелегко… Ведь нелегко признать, что ты побежден, нелегко прийти и просить о милосердии.

– Еще бы, когда, обернись все по-иному, весь остров мог бы стать вашей собственностью, – закончил Этуотер. – Вполне понимаю ваши чувства.

– Видит Бог, мистер Этуотер, – проговорил клерк, – вы меня строго судите, и судите несправедливо! «Ты видишь мя, Господи!» – так было написано у меня в Библии… Эту надпись сделал мой отец собственной рукой на чистом переднем листе…

– Очень сожалею, что еще раз вынужден прервать вас, – вставил Этуотер, – по-моему, вы сейчас находитесь несколько ближе ко мне, чем раньше, а это не входит в нашу сделку. Осмелюсь предложить вам отступить на два-три шага и там остаться.

При этом предложении, которое опрокидывало все расчеты Хьюиша, из глаз его глянул дьявол, и Этуотер мгновенно что-то заподозрил. Он нахмурился, устремил задумчивый взгляд на стоящего перед ним замухрышку и начал быстро соображать, зачем ему понадобилось подкрадываться ближе. Еще секунда – и он приложил винтовку к плечу.

– Извольте разжать пальцы, шире, шире, растопырь пальцы, мерзавец, брось, что ты там держишь! – загремел Этуотер, когда уверенность его и гнев созрели одновременно.

И тут неукротимый Хьюиш решил бросить пузырек, а Этуотер почти в тот же самый момент спустил курок. Между двумя их движениями едва ли прошла секунда, но она оказалась решающей в пользу человека с винчестером: пузырек еще был в руке у Хьюиша, когда пуля раздробила и руку и пузырек. Жидкость выплеснулась на Хьюиша, какое-то мгновение несчастный терпел муки ада, визжа как сумасшедший, затем вторая, более милосердная пуля повергла его наземь мертвым.

Все произошло молниеносно. Не успел Геррик обернуться, не успел Дэвис в ужасе вскрикнуть, как клерк уже лежал на песке, разбросав руки, дергаясь в конвульсиях.

Этуотер подбежал к трупу, нагнулся, разглядывая его, потом тронул пальцем каплю жидкости, и лицо его побледнело и стало жестоким.

Дэвис так и не двинулся с места; он стоял как пригвожденный к статуе, вцепившись в нее руками позади себя, наклонившись вперед.

Этуотер не спеша повернулся и прицелился в него.

– Дэвис! – крикнул он, и голос его зазвучал, как труба. – Даю вам шестьдесят секунд, чтобы уладить свои дела с Богом!

Дэвис взглянул на него и как будто очнулся. Он и не думал о том, чтобы защищаться, он не потянулся за револьвером. С раздувающимися ноздрями он выпрямился, чтобы встретить смерть достойно.

– Сдается мне, не стоит его тревожить, – сказал он. – Если сообразить, зачем я сюда пожаловал, пожалуй, лучше будет просто закрыть лицо.

Этуотер выстрелил – жертва непроизвольно дернулась, и над самой головой Дэвиса возникла черная дыра, пятнающая белизну статуи. Страшная пауза, затем еще выстрел, удар и резкий визг пули о дерево. На этот раз капитан почувствовал, как пуля просвистела мимо щеки. Третий выстрел – и одно ухо у него окрасилось кровью. А из-за винтовки, точно краснокожий, скалился Этуотер.

Дэвис понял теперь, какую роль ему отвели в жестокой игре. Трижды его коснулась смерть, и ему предстояло испить чашу еще семь раз, прежде чем его отправят на тот свет. Он поднял руку.

– Стойте! – крикнул он. – Я беру ваши шестьдесят секунд!

– Отлично! – ответил Этуотер.

Капитан крепко, как ребенок, зажмурил глаза и поднял кверху руки смешным и в то же время трагическим жестом.

– Господи, Христа ради позаботься о моих ребятишках… – И, помолчав, с запинкой: – Христа ради, аминь…

Он открыл глаза и посмотрел прямо в дуло. Губы его задрожали.

– Только не мучайте меня долго! – умоляюще попросил он.

– И это вся ваша молитва? – спросил Этуотер, и голос его странно зазвенел.

– Пожалуй, что да, – сказал Дэвис.

– Да? – повторил Этуотер, ставя винтовку прикладом на песок. – Вы закончили? Вы свели счеты с Богом? Ибо со мной вы уже свели. Идите и не грешите больше, многогрешный отец семейства. И помните: какое бы зло вы ни причинили другим, Господь покарает за это сторицей ваших невинных младенцев.

Несчастный Дэвис, шатаясь, сделал несколько шагов вперед, упал на колени, взмахнул руками и рухнул в обмороке.

Когда он опять пришел в себя, голова его лежала на руке Этуотера, а рядом стоял один из туземцев с ведром воды, из которого его недавний палач обмывал ему лицо. Капитан разом вспомнил об ужасных событиях, снова увидел мертвого Хьюиша, снова ему почудилось, что он шатается на краю провала в беспредельную вечность. Трясущимися руками он ухватился за человека, которого хотел убить, и закричал, как дитя, мучимое кошмарами:

– О-о, простит ли меня Господь? О-о-о, что мне делать, чтобы спастись?

«Да, – подумал Этуотер, – вот истинно раскаявшийся».

Глава 6 Заключительная