ОТМА. Спасение Романовых

Я привел караван из пяти лошадей и трех оленей. Лошади были навьючены ящиками, мешками и баулами сатанинской экспедиции. Среди прочих трофеев – пять карабинов, четыре револьвера и маузер, сто тысяч рублей в рублях Сибирского правительства, несколько мешков с крупой, сухарями и прочей провизией. Раненого Тыманчу тунгусы тут же унесли к себе всей толпой.

Спешившись возле нашего чума, я встретил только доктора Боткина и Харитонова. Оба с оружием. Княжны пропали. Гуляли на берегу и не вернулись. Государь, офицеры, тунгусы – все уехали искать. Распутин так и не появлялся все это время.

Я попросил доктора заняться лечением Тыманчи, сел на коня и перешел реку вброд …

Не было бедам конца. Всю дорогу обратно, после битвы и ужасных открытий, я надеялся получить кружку горячего чая и услышать любимые голоса Царевен. И вот … Душила ярость. Я клинок – холодный и острый. Я убью Старца, чем бы мне это ни грозило – гневом Государя, проклятием Государыни …

Лес расступился, и с утеса открылась долина. Я смотрел с высоты на бесконечный ковер тайги, перечеркнутый скалистыми грядами, за ними снова тайга и сопки, выраставшие постепенно до гор на горизонте. В нескольких верстах поднимался над деревьями легкий дымок – костер. Они? А если нет? А если они, то почему они там?

Часа два я петлял в тайге, стараясь держать направление, но скалы, овраги уводили в сторону. Наконец почувствовал запах дыма и услышали смех. Они! Смеются? Я достал наган.

Смех и веселые голоса слышались все ближе. Да, это были они. Привязав коня, я поднялся на возвышение, где кончались деревья и начинался крутой глинистый спуск, покрытый низкорослым ползучим кустарником. Внизу в полусотне шагов горел костер, вокруг него на ложах из еловых лап сидели и лежали мои Принцессы. Болтали и смеялись. Над костром висел чайник, на плоском камне стояли железные кружки. Я чуть было не окликнул их, но вовремя опомнился: чей это чайник? Чей костер?

Теперь я хорошо их видел и слышал.

– Небо, небо, небо! – выдохнула Ольга, падая навзничь на еловые лапы.

– Давайте здесь останемся жить! – декламировала Анастасия нараспев, и все засмеялись.

– Как же хорошо здесь! – подхватила Мария звонко.

Татьяна просто улыбалась. Чайник весело пыхал паром, полог синеватого прозрачного дымка развевался над костром, как северное сияние, и разворачивался ветром то в одну, то в другую сторону. Взлетел ко мне, окутал горечью и сладостью, кольнул в глаза и тут же растворился и оставил меня в слезах. Мир ненадолго потерял четкость, но тотчас вернулся в прежние контуры и стал даже резче, ярче. Я увидел тайгу и сопки в закатном солнце – изумруд и лазурь – и четырех прекрасных девушек в роскошной декорации. Почему я все еще не с ними? Вниз!

Сердце провалилось, будто я летел на качелях. У костра меня увидели, замахали руками, закричали, засмеялись. Побежали навстречу. Мы сшиблись на склоне с разбегу. Я обнимал их всех по кругу, они обнимали друг дружку, я обнимал их снова, мы обнимались, свалившись в кучу малу …

– Кто-то ходит там, в кустах, – сказала Маша, когда я оказался у костра на лапнике.

– Я тоже слышу – кто-то ходит и пыхтит, – сказала Настя с дурацким таинственным видом.

– Кто это может быть? – пропела Ольга с чарующей улыбкой.

– Наверно, это бобер, – сказала Настя серьезно.

Это было ужасно смешно … О-о-о! Настя вставила под верхнюю губу две белые щепочки наподобие передних зубов и скалилась, изображая бобра. Показывала, как бобер грызет дерево, как бобер умывается, бобра злого, бобра пьяного и бобра влюбленного. Мы умирали со смеху. Принцессы звенели вокруг меня колокольчиками. Я купался в этом звоне и уплывал в нем, как в горном ручье, – хрустальном. Когда бурливый поток сменился мягким течением, мы плыли, лежа на пахучих сосновых лапах. Дышали и плыли и улыбались.

…Я открыл глаза и увидел Машу. Она катила в гору камень – пыталась, потому что камень был величиной с крупную тыкву и такой же круглый. Я лежал и наблюдал. Каким-то чудом, напряжением всех сил она провернула тыкву два раза. Встать и помочь ей? Но я не двинулся с места. Со временем понял, что уже темно и я вижу Машу в свете костра. Он все еще бодро и уютно потрескивал. Почему? Смутно тревожная мысль: костер уже должен был погаснуть. Потом я увидел Ольгу – она шла с горящей головешкой в руке и поджигала елки. Еловые лапы со свежей зеленой хвоей не хотели гореть, только дымились. Ольгу это не смущало, она так и шествовала по кругу среди деревьев с факелом. Красиво. По другую сторону костра спала, разметавшись, Настя. А где Таня?

Я уже знал – произошло страшное.