ОТМА. Спасение Романовых

Палуба была пуста, но из всех иллюминаторов надстройки на Верховного смотрели члены команды.

Бреннер отвел Колчака в салон.

– Государь император сейчас выйдет к вам, – и скрылся за дверью, ведущей к каютам.

Колчак осмотрелся. Тесно, затертые диваны, старые кресла, привинченные к полу. В иллюминаторах виден пароход «Феодосий», на котором он пришел в эту условленную точку посреди Байкала.

Вошел Николай. Узнать его было трудно. Адмирала поразила худоба и жилистость бывшего монарха, будто он несколько месяцев голодал на каторге. Не было ни бороды, ни усов. Лицо и руки кирпичного цвета и обветрены, как у моряка или охотника. Только глаза синели на коричневом лице с прежней пронзительностью. Это был совсем не тот человек, которого помнил Колчак, и в то же время это был он – в истертом линялом кителе и такой же вылинявшей до полной потери цвета фуражке без знаков различия, в стоптанных сапогах и с печатью неприкаянности и страдания во всем облике.

Возникла короткая пауза, будто не могли решить, кто у кого на приеме, – кто здесь государь, а кто подданный. Колчак нарушил молчание:

– Ваше … величество, рад видеть вас в добром здравии.

– И я рад вас видеть, ваше высокопревосходительство, – сказал царь.

Они шагнули навстречу друг другу и пожали руки как равные.

Колчаку неловко было титуловать бывшего царя как действующего – «ваше величество», но у него не повернулся язык выговорить ни высокомерное «гражданин Романов», ни панибратское «Николай Александрович». Царь уже не был царем, но каким-то образом им оставался.

Николай жестом предложил Колчаку сесть и сам сел в кресло напротив.

– Позвольте поздравить вас с назначением Верховным правителем России, – сказал царь.

Колчаку на мгновение почудилась ирония, но лицо царя оставалось непроницаемо.

– Благодарю, – сказал Колчак. – Это была воля общества. Я не стремился к власти, но принял ее как священный долг, как тяжкую обязанность в это смутное время.

– Я как никто это понимаю.

– Позвольте узнать, как Александра Федоровна, Алексей Николаевич, великие княжны?

– Благодарение господу, все живы и здоровы. Но в настоящее время здесь только я. Семья присоединится ко мне позже … я надеюсь, – сказал царь, помедлил и продолжил: – Я пригласил вас, чтобы прямо заявить о своей полной лояльности вашему правительству и отсутствии каких-либо политических амбиций. Единственной моей целью является сохранение жизни и свободы членов моей семьи и преданных мне людей, о чем я уже сообщал вам в своем письме.

– Да, я понимаю вас и готов сделать все, что в моих силах.

– Полагаю, Верховный правитель России обладает всеми возможностями и всей полнотой власти.

Колчаку снова послышалась ирония, и снова он не заметил ни малейших ее признаков в лице бывшего царя.

– Я обладаю всей полнотой власти на подконтрольной мне территории, но идет война, и в определенных вопросах я не могу принимать единоличных решений. Я бы предложил такой порядок действий: ваше судно следует за «Феодосием» до Иркутска. Там я предлагаю вам воспользоваться моим гостеприимством в одном из загородных домов. По прибытии всех членов семьи в обстановке строгой секретности на специальном поезде с охраной я отправляю вас в Харбин, откуда вы вольны будете следовать, куда вам угодно.

– Это именно то, чего бы я хотел, но внес бы некоторые коррективы исключительно с целью соблюдения секретности и безопасности. Лучше было бы подогнать состав к ближайшей пристани на восточном берегу. Там мы перегрузились бы прямо с корабля в вагоны. Моя семья также прибудет к поезду в течение нескольких часов. Внутренняя охрана – мой конвой. Отбываем сразу по окончании погрузки. Полагаю, таким образом секретность и безопасность будут соблюдены максимально.

Колчак молчал. Он будто раздумывал, но на самом деле все уже было решено.

– Ваше величество, я должен обсудить это с моим кабинетом, – сказал Колчак.

– Разумеется. Когда вы будете готовы дать ответ?

– Завтра в это же время.

Колчак встал.

– Завтра на этом же месте в это же время, – сказал Николай, тоже вставая.

Пожали руки …

Перебираясь через борт на первую ступень веревочного трапа, Колчак бросил взгляд на ряд иллюминаторов надстройки. В одном ему почудилось юное девичье лицо – мелькнуло и исчезло. А дальше он видел только ржавые заклепки борта и думал, что через несколько минут их навсегда поглотит вода, а то лицо в иллюминаторе еще долго будет всплывать в его памяти…

Из записок мичмана Анненкова 22 сентября 1918 года

Все то время, пока адмирал пребывал на «Святителе», я стоял на палубе «Феодосия» возле ходовой рубки. Так было условлено между мной и Лиховским: наши должны постоянно видеть меня с борта «Святителя Николая».

Колчак прибыл к месту встречи на «Феодосии», судне покрупнее нашего раза в два. Координаты, место и условия встречи ему передал я после того, как расстался с Лиховским и Анастасией. Через два дня встреча состоялась.