Отныне и навсегда

Выражение лица Виты, когда она нежно целует меня в обе щеки и в лоб, исполнено чарующей печали. Честно говоря, я лучше проведу всего несколько замечательных часов с ней, чем рискну потерять ее навсегда. Я так долго жил в плену собственных сомнений у себя в голове, а теперь узнал, как прекрасно наслаждаться моментом, и возвращаться назад не хочу.

– Я люблю тебя, – говорю я, беря ее за руку. – Сегодня ты совершила преступление века, и теперь я хочу найти ответы и узнать, правдива ли легенда. Терять время здесь я не собираюсь.

– Я не хочу подвергать тебя опасности.

– Ты и не будешь, – успокаиваю ее я. – Я в такой же опасности, что и утром. Кроме того, другого шанса у нас не будет. Идем, я обещаю, что все будет хорошо.

Вита некоторое время изучает мое лицо, и пока она размышляет, я понимаю, что комната перестала кружиться и мое зрение прояснилось. Но голова продолжает болеть так, словно до завтра я не доживу. Наверное, это логично, к тому же я и впрямь могу не дожить до завтра.

– Ладно, – говорит она. – Ты выронил сумку, когда упал? А вдруг линза треснула?

– С ней ничего не случится, она в защитном чехле. Если сумка у тебя, значит, у меня есть все необходимое.

– Ну что ж, – произносит Вита с бледным лицом и берет меня за руку, – пути назад нет.

Впервые я настолько согласен с чьим-то высказыванием.

Глава сорок пятая

Я провожу нас внутрь через вход в подвал, машу камере видеонаблюдения и запираю дверь. Сэм кивает, показывая, что увидел нас. Когда мы заходим в лабораторию консервации, в ней звонит телефон. Бен мешкает на пороге, переводя дыхание. Свет в помещении приглушен, но Прекрасная Ферроньера словно светится в темноте, сияя из своего уголка с новой силой в ожидании того, что вот-вот произойдет. Я прекрасно понимаю ее чувства.

– Привет, Сэм, – отвечаю я на звонок. – Можно мы на выходе разберемся с отчетами о приходе и уходе? Руки чешутся поскорее заняться картиной.

– Ладно, только не забудьте, – предупреждает Сэм. – А то потом придется объясняться перед Мо. А он и так потрясен произошедшим.

– Не забудем, обещаю, – уверяю его я, переживая о том, как напугала Мо. Когда буду отдавать заявление об увольнении, обязательно отмечу, что Мо ни в чем не виноват. – Мы, скорее всего, останемся здесь на всю ночь, так что о нас не беспокойся.

Я кладу трубку и смотрю на Бена, рассматривающего Прекрасную Ферроньеру. И я не имею в виду, что он просто стоит перед ней. Он поставил стул и сидит в нескольких сантиметрах от ее лица, чуть ли не уткнувшись в него носом. Девушка на картине уверенно выдерживает его взгляд.

– Извини, что вмешиваюсь, но с чего начнем? – спрашиваю я, заставляя Бена слегка вздрогнуть.

– Я просто впервые вижу ее без рамы. Так она кажется еще более реальной. – Подходящий момент, чтобы рассказать правду, но я в тишине пережидаю, пока он пройдет. Бен молчит, снова изучая каждую деталь портрета. Я жду, когда он закончит. Бен расстегивает сумку, не смотря на меня. – Все необходимое программное обеспечение есть у меня на ноутбуке, а линза как раз подойдет к вашей камере, – он осматривается. – А где она?

– В соседнем помещении, – отвечаю я. – Придется отвезти картину туда.

– Значит, попадем на записи камер видеонаблюдения, верно? – спрашивает Бен.

– Да, но только в коридоре. Потом я войду в систему, чтобы ты смог загрузить туда свое программное обеспечение, – отвечаю я. – Кто-нибудь непременно спросит, что мы делали, зачем я зашла в систему и загрузила программное обеспечение, и попросит твои документы. Сразу, может, они и не заметят, но позже – обязательно. Если мы прямо сейчас остановимся и пойдем домой, то тогда, быть может, нам это и сойдет с рук. И то не факт. Давай просто сделаем то, ради чего ты так усердно работал, а с последствиями будем разбираться после.

– Ты уверена? – спрашивает Бен. – Можем остановиться, и тогда ничего не изменится.

– Мы уже проделали огромный путь. И не думай, что это все только ради тебя одного. Это и ради меня тоже.

– Ну ладно, – он смотрит на Прекрасную Ферроньеру, наблюдающую за нами. – Нам что… просто взять ее и понести?

– Нет! – восклицаю я. – Будем перевозить на мольберте. Чем меньше мы будем к ней прикасаться, тем лучше. Ей, на минуточку, пятьсот лет! Ты открывай двери, а я повезу. У меня хотя бы есть страховка на такие случаи, хотя я не уверена, что она это покроет.

Когда мы устанавливаем Прекрасную Ферроньеру перед камерой, звонит телефон. Сэм, как оказалось, сегодня крайне внимателен. Я беру трубку, Бен возвращается за своим оборудованием.

– Ты что творишь? – спрашивает Сэм. – Нельзя ж просто катать ее туда-сюда!

– Страховщик потребовал фотографии в высоком разрешении, – объясняю я, – чтобы убедиться, что картине не нанесен ущерб. Сэм, все нормально, не переживай. Ты же меня знаешь. Разве я стала бы рисковать картиной Леонардо?

– Нет, иначе я был бы там, внизу, и присматривал бы за вами в лабораториях, где нет камер. Он же твой любимый художник, да? – спрашивает он. – А мне Артемизия больше нравится.