Отныне и навсегда

Во время обеденного перерыва я встречаюсь с Джеком на площади Святого Джеймса, где он придержал нам скамейку. Он робко протягивает мне мой любимый кофе – очень горячий и с двойным шотом эспрессо – и бейгл с копченым лососем и творожным сыром.

– Я не был уверен, захочешь ли ты со мной говорить. – Слова Джека застают меня врасплох прежде, чем я успеваю поведать ему, что произошло за последние двадцать четыре часа.

– Почему? – в замешательстве спрашиваю я. – Бен упоминал, что ты приходил.

– И он тебе не рассказал? – похоже, Джек удивлен.

– Не рассказал что? – хмурюсь я.

– Я облажался, – признается он. – Я пытался предупредить Бена, подготовить, а он не хотел слушать, спешил поскорее уйти к тебе. И… упал. Сильно ударился головой. Но на вид был в порядке. Я убедился, что с ним все нормально, прежде чем уйти.

– Джек, – я качаю головой. – Он потерял сознание на улице, и его забрали в больницу. Он мог умереть!

Его глаза распахиваются шире.

– Прости, пожалуйста. Я думал, что он в порядке. Клянусь, это было случайно!

– Если бы ты не пришел путаться под ногами, он бы не упал. – В груди нарастает злость. – Джек, какого черта ты творишь? Это не твое дело!

– Мое, Вита, когда ты не в силах трезво мыслить. Как он может принять решение, не зная, что на кону?

– Я все ему расскажу, – отвечаю я. – Просто нужен подходящий момент.

– И когда же он наступит, Вита? – спрашивает Джек. – Надеюсь, до того, как он вступит в вечную жизнь, не представляя, каково это? Или после того, как он умрет?

Я отвешиваю ему пощечину и тут же в ужасе отдергиваю руку.

– Извини. Не надо было, – заикаясь, говорю я. – Я не могу говорить о нем так, словно он какой-то эксперимент, и если он умрет и я не смогу его спасти, то ничего страшного не произойдет.

– Понимаю, – говорит Джек, проводя рукой по лицу. – Я не хотел показаться жестоким, просто эта ситуация многое для меня прояснила. Раньше я думал, что мы всегда будем вдвоем. Но все рано или поздно меняется, хотим мы того или нет.

– Так вот в чем дело? – спрашиваю я, чувствуя, как наше хрупкое перемирие натягивается и лопается. – Ты хочешь, чтобы у меня не было ничего своего и я вечность провела с тобой? Мы разные, Джек. Может, когда-то мы и были похожи, но не сейчас. Я не отношусь к миру, как к безделушке или игрушке. Я хочу жить в нем, быть его частью и, в отличие от тебя, заботиться о ком-то еще кроме себя.

– С тобой невозможно это обсуждать, – Джек резко встает и раздраженно проводит рукой по волосам. – Я знаю, что эгоистичен и тщеславен, но я всегда был рядом. Мне нужно знать, уверена ли ты, что хочешь этого. Уверен ли Бен? Знает ли он, что будет наблюдать, как умирают его близкие? Знает ли, что ты возненавидела эту жизнь, когда умер Доминик? Возненавидела всем сердцем настолько, что иногда мне кажется, что ты ненавидишь меня.

– Иногда мне тоже так кажется, – я выплевываю эти слова раньше, чем осознаю, что говорю и кому. Мы с Джеком ошеломленно смотрим друг на друга. – Я не это имела в виду, – слишком поздно спохватываюсь я. – Я очень устала и просто хочу спасти его, Джек. Конечно, я люблю тебя, ты же мой самый близкий друг. Я желаю тебе всего самого лучшего и поэтому не понимаю, почему ты не хочешь для меня того же.

– Знаю, – натянуто отвечает он. – Ну и что вы нашли? Ты сказала, вы что-то нашли. Секрет вечной жизни?

– Пока не знаю, – я гадаю, можно ли залатать дыру, которую я проделала в наших отношениях. Не так я себе представляла этот момент. Мы сидим по разные концы скамейки, между нами – бесконечность. – Нам удалось найти спрятанные Леонардо слова на полотне. У меня еще не было времени их изучить, но это может оказаться ключом к разгадке секрета вечной жизни. Разве тебе не интересно?

– Меня интересуем только мы, – отвечает Джек. – Но тебе этого недостаточно.

– Дело не в этом, – говорю я. – Не в том, что тебя мне недостаточно. Мне нужно, чтобы все те жизни, которые мы прожили, имели хоть какое-то значение. Если я спасу Бена, тогда они будут иметь значение. У всего будет смысл.

Джек долго смотрит на меня, и я не могу считать выражение его лица, как будто за несколько минут оно стало мне незнакомым, хотя я смотрела на него миллионы раз.

– Так, может, пора сказать ему правду? – спрашивает он. – Объясни, что на самом деле представляет собой дар бессмертия от Леонардо. Если ты его любишь, разве он этого не заслуживает?

– А разве я не заслуживаю самой выбирать, как мне жить? Или ты и следующие пятьсот лет намерен контролировать все мои действия? – спрашиваю я, поднимаюсь и шагаю прочь.

– Вита! – кричит мне вслед Джек. – Это не то, чего я хочу. Я просто пытаюсь сказать… объяснить, что я…

Я поворачиваюсь.

– Джек, – говорю я, – если бы ты меня любил, то отпустил бы.

* * *