ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

Малорусские паны, воспитанные польскою цивилизацией, все были более или

менее похоики на князя Василия. Сближение восточной церкви с западною было их

общею мыслью. Они подготовлялись всею своею жизнию к тому, чтобы соединить

оказавшееся несоединимым. Самые протестанты, под конец жизни Сигизмунда III,

начали уступать общему направлению церковносоциальной политики. Их поголовное

обращение к папству было только вопросом времени, а королевич Владислав своею

веротерпимостью ослаблял в них и последний задор сектантов. Поэтому стоянье

Копинского на древ-

182

.

них предавиях церкви не находило сочувствия в высшем кругу, тем более, что было

поддерживаемо низшими классами, опиралось на козацкую силу и, чтб было всего

возмутительнее для польских государственников, было освящено московским

клиентом, заезжим из Турции митрополитом. Напротив Могила был такой человек в

глазах южнорусских магнатов, которого нельзя было попрекнуть ни происхождением,

ни убожеством, ни искательством у ненавистной для них Москвы.

Могила уже при жизни Борецкого, по словам папистов, „подавал наилучшие

надежды" на примирение несогласий между двумя вероисповеданиями, и едва не

предупредил витебской трагедии устройством малорусского патриархата. По проекту

"Смотрицкого, обласканного Могилою, только что вступившим тогда в монашество,

православные и униаты должны были собраться на собор и общим советом избрать

себе патриарха, которым, судя по смыслу проекта, должен был сделаться не кто другой,

как Могила. Партия Ко пинского воспротивилась этому делу с одной стороны, а Рим

взглянул на нее недоверчиво с другой, и малорусский патриархат не состоялся.

Гибель Кунцевича и отступничество Смотрицкого могли послужить Петру Могиле

предостережениями и со стороны раздраженной паствы, и со стороны подозрительных

её руководителей. Волей и неволей он должен был играть роль строгого последователя

преданий русской церкви: только этим и было возможно ему обезоружить опасного

ревностью к Божию дому Копинского. Он ждал своего времени, и время его настало в

1632 году, когда скончался Сигизмунд III.

Прежде всего сочиняет он козакам петицию, в которой, наперекор фактам,

говорится, будто бы козаки уже более тридцати дет каждый сейм молят и слезно просят

об успокоении их древней греческой церкви; потом собирает в свою пользу голоса

православных панов, заручается ходатайством протестантов Радивилов и католиков

Замойских, получает от новоизбранного короля привилегию на киевскую митрополию,

принимает посвящение в митрополита в Львове от ничтожного архиерея, Иеремии

Тисаровского, торжественно, в преднесении митрополичьего креста, возвращается в

Киев и применяет польское можновладство к соглашению несогласнмой паствы своей.

В киевском обществе повторяется процесс образования панской республики. Мы

уж и прежде, в качестве правосдаввиковъ»

.

188

то группировались вокруг Острожских и Радивилов, то замыкались в пределах

городских общин и цехов, и между тем давление иноверной политики на нашу

религиозную совесть было таково, что, достигши теперь, в лице Петра Могилы,

церковного самосуда и самоуправления, мы очутились в более странном положении,

чем в каком были под властью доуниятских наших архиереев, ознаменовавших себя в

истории святокупством и распущенностию жизни.

Потеря наших церковных имуществ, бессилие наших петиций на государственном

сейме, наша нищета, наше невежество и политическое разномыслие—заставляли и

самых смелых из нас, каковы были составители „Советования о Благочестии", впадать

в уныние и безнадежность. Вдруг среди нас появляется человек, обещающий нам

возвращение потерянного, приобретение религиозной равноправности, обилие

необходимых для просвещения средств и единение умов под авторитетом знатного

происхождения, широкого родства с патентами Речи Посполитой, уменья властвовать и

высокой по тогдашнему научной образованности. Наши церковные борцы, уповавшие

то на козацкую подмогу, то на высокую руку московского царя, видя, что козацкая

подмога оказывается разбоем и грабежем, роняющим достоинство православия, а

царская высокая рука не решается простереться над ними, по недостатку в

малорусском обществе соединения и крепкого стоянья, пошли толпой под щит

можновладника митрополита, и оставили убогого подвижника Копинского в

положении, напоминающем неопределенность, двусмыслие и риск непризнаваемых

правительством гетманов Запорожского Войска. Одни из наших попов и монахов

заняли под щитом узаконенного митрополита позиции реестровиков, усердствовавших

коронному гетману; другие окружали митрополита самовольного в виде каких-то

выписчиков, противившихся предержащей власти.

Могила и в звании печерского архимандрита умел теснить Ко' пинского своими

Кезаревичами. Облекшись теперь во всеоружие церковного верховенства, он пустил в

ход правило древнего Рима „разделяй и властвуй", вместе с правилом Рима нового —

„цель оправдывает средства". Основателя Братского монастыря, странноприимного

дома при пем для пристановища гонимому духовенству и вместе гре^ кославянского

училища для образования борцов за православие—теснил в виду священства и