ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

Но Орда пришла в незначительном числи?. К Хмельницкому вернулся сын Тимош,

И привел 4000 Татар, под начальством КарачЪ'бея. Тем не менее панское войско „упало

духом (straciиo serce)tt. По рассказу Адама Киселя, который, надобно помнить, был не

точен в реляции о своем гощинском погребе, региментари и полковники стали

советоваться в ноле па конях, „что делать далее". Когда дошла очередь до него, он,

велеречивый и велемудрый всегда, предложил три совета: или „удариться всеми

силами о неприятеля*, но это, по его мнению, была опасная крайность; или стоять всю

ночь в боевом порядке, а лагерь перенести под Константинов и, там окопавшись,

бороться с неприятелем выносчивоетыо (pуjњж na wytrwaи№ z niжprzyjacielem); или

же, „взявшись заруки*, отступать табором, а не то (это Киседь спрятал в самом конце

своей речи), бросивши возы (wozy porzuciwszy), брать что позначительнее на лошадей

да (взять лучшее) из пехоты, и, так построившись в порядке, ударить на одну Орду,

отделить ее от Козаков и... здесь уклонился он от слова бежать, и заменил его

хитроумно словами собраться с силами (resumere vires).

Так писал Кисель оффициально. По буквальному смыслу его слов, он бежать ые

советовал: он советовал только resumere

vires, а „для красоты слога" прибавил ударить на Орду

Но въ

словах бросивши возы сказано было все... *) „Последний совет (продолжал свою

реляцию ученик великого Жовковекого) понравился всем (miaи applausum od

wszystkich), и все должно было таким образом двинуться (а пехота-то?) до наступления

дня. Но, когда наступила ночь, не ведаю, какой последовал совет, что их милости

тотчас пустились комонником, бросивши всех и табор. Мне дали знать об этом только

на рассвете. Тогда, не нежа моей но-

*) В подлиннике это важное обстоятельство изложено темновато, а именно: „lubo

wozy porzuciwszy, со znaczniejszego braж na koni i piechoty, i tak porz№dnie

ustanowiwszy ze wszystkiem przeciwko Ordzie samej, odwaliwszy j№ od ozakуw, resumere

vires*.

.

267

дагры, бросился я на коня и пустился с моим полком той же дорогою... Вот как

совершилась эта несчастная трагедия! Войско бежало в рассыпную днем и ночью. До

сих пор некоторые очутились над Вислою. В бою не погибло больше трехсот

человекъ".

Николай Остророг весьма умно рассказывал, в письме к подканцлеру Лащинскому,

что он советовал отступить табором на основании Цецорской традиции, переданной

ему покойным коронным гетманом. Но дело в том, что триумвиры поддались панике

первые и побежали из лагеря опрометью, а вслед за главными предводителями

побежали воеводы, каштеляны, коммиссары, полковники, „побежало все" (писал

Остророг) „побросав знамена, артиллерию, табор и возы".

Уносимые безумием паники, жолнеры бросали о земь сабли, ружья, панцыри.

Нечего было делать и самым воинственным людям. Князь Вишневецкий, генерал

артиллерии Артишевский, предводитель королевской гвардии Осинский—должны

были бежать за другими.

Такова панская реляция Пилявецкого бегства. Козацкой реляции верить не следует.

Козаки не знали, как искренно признавались в своей трусости паны, и сочинили им

трусость менее постыдную. Всего характеристичнее писал один из панов-беглецов,

Львовский подкоморий Войцех Мясковский: он уверял бензского воеводу, Криштофа

Конецпольского, что неприятелю в этом случае послужили не столько грехи и

несчастная фортуна панов, сколько не слыханные чары, которых очевидность

доказывают верные знаки (czary niesиychane z wielkiej konjektury z widomych znakуw

posиuїyиy). „Ибо такой страх, такая констернация обняла нашихъ" (объясняет

почтенный воин), „что они летели во всю прыть, сколько хватило у лошадей силы,

твердя, что за ними гонятся уже Татары, от которых, по милости Божией, ничего

внезапного не произошло".

г Как именно началось незабвенное бегство, с кого именно началось оно,

допрашивать никто не мог, и никому не было охоты признаваться. Довольно с нас того,

что, но словам самих пановбеглецов, в стычках под Пилявцами пало не больше трехсот

человек, и что Пилявецкая победа досталась козакам без боя. Это подтверждает и

новейшая польская историография, тогда как нашей малорусской понадобилось дать

козакам-героям кровопролитную работу под Пилявцами и в два предшествовавшие

дни, и в день великого бегства *).

*) См. описание пилявецкого дела у Костомарова, в 4-м изд. „Богдана

Хмельницкого ".

268

.

Козацкие кобзари поступили еще лучше козацких историков: осеннее событие

отнесли они к весеннему празднику Преполовения, называемому Правою Середою (29

апреля), и воспели: что будто бы

................................. на Праву Середу

Гнали козаки Ляхив так, як бы череду.

Не в козацком обычае было гнать бегущего неприятеля, оставив нерасхватанною

добычу. В противность пословице, советующей стлать ему золотой мост, ои сам

постлал золотой мост козакам в виде покинутого лагеря. На этом мосту козаки, яко

воины-дикари, позабыли, что Польша теперь стоит перед ними, как говорили сами

Ляхи, настежь (olworem), и пьянствовали так мертвецки несколько дней, что еслиб у

беглецов хватило духу на них наступить, они были бы истреблены до ноги *). Вина