ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

короля вашего приводить к тому, чтоб он, для избавленья Христианства в это столь

удобное время, благоволил отворить Днепр и повелел днепровским козакам с донскими

козаками воевать Крымцев, а гетману своему повелел бы, чтоб он стоял на’ Украйне в

готовности и с царскими воеводами ссылался бы, как обоюдно становиться против

Татар и в каких местах соединяться".

Сенаторы отвечали: „Мы от всей души тому рады, и молим Бога, чтобы

благословил десницы обоих монархов, поднятые над головами язычниковъ".

Когда, после заседания, доложили королю, он обрадовался чревычайно. Но

созванный на другой день совет министров постановил, выведать сперва у послов,

имеют ли они полномочие трактовать об этом предмете.

Послы объявили, что им дан только словесный наказ. Тогда коронный канцлер

сказал им,—что сенаторская рада откладывает эго дело до посольства, которое король u

Речь Посполитая отправят в Москву.

Послы поникли головами и, вернувшись в свое жилище, тотчас послали к царю

гонца.

Московский царь желал того самого, что и польский корол: желал воспользоваться

Венецианскою войной и завоевать Крым. Когда Отрешиев ехал в Польшу, война с

Татарами была в Москве делом решенным. Князь Семен Михайлович Пожарский

получил приказание созвать в Астрахани, в виде охотников, ногайских мурз да

Черкесов и привести их на Дон. Воеводе Кондыреву было наказано собрать в Воронеже

3.000 царской рати из украииыых городов, соединиться с Пожарским и двинуться к

Азову, в помощь донцам, которые между тем должны были начать с Татарами войну. В

арриергарде стояло 80.000 войска под начальством Одоевского и Шереметева.

Стреганев держал все это в секрете. Он желал, чтобы король позволил запорожским

козакам соединиться с донцами и вторгнуться в Крым, как эго не раз уже они делали, а

когда б Орда вторгнулась в Московское Царство, в таком случае оба союзные

государства должны были помогать друг другу, как в прошлом году. Еслиб его желание

исполнилось, то царь воспользовался бы козацкой помощью и, в случае надобности,

обороною со стороны польского войска, а Москва не была бы пп к чему обязана, такъ

44

.

как было .известно, что Менгли-Гиреи замышляетъ* идти не на Полыпу, а на

Московское Царство. Данный ему ответ разрушал его план и грозил царю опасностью.

Не теряя времени, Стрешнев начал секретно трактовать с королем, высказал

царские предположения п объявил, что царь, „доверяя королю, как брату, желает, чтобы

союзною христианскою рукой общий неприятель был обуздан и уничтоженъ*.

Готовность Москвы ускорила окончательную решимость короля. Настало наконец

время ударить соединенными нольекомосковекими силами на Татар, о чем так страстно

мечтал, чего так энергически добивался еще Стефан Баторий. Но главный советник и

деятель Татарской войны уже не существовал. Король постановил предоставить войну

с Татарами Москве, сам же он, имея свободные руки, ударит на Турцию.

После совещания с панами, Стрешневу дань такой ответ:

„Король повелел коронному нолевому гетману сноситься с царскими воеводами по

предмету отражения татарского набега, как и в прошлом году гетман был готов прийти

в помощь царским войскам, только морозы помешали. Король желает, чтобы в

настоящем году войска обоих монархов стояли на готови для обороны обоих

государств от набега, дальнейшее же, большее дело хотел бы отложить на будущее

время, так как запорожские козаки не могут скоро выиидти на море: ибо все их челны

сожжены, а новых ныне делать нельзя. Король думает, что Татар наилучше воевать

тогда, когда султан разошлет Орду на свою службу. Дозволить козакам воевать Крым

совместно с донцами король не может: ибо между Польшей и Турцией вечный ыиръ“.

К такому ответу привели сенаторов отчасти известия из Крыма и приезд татарского

посла, который привез королю „все направленное к миру“. Дело в том, что хан

поссорился с султаном, и можно было надеяться, что не вторгнется в Польшу,хотя бы

король u нарушил мир с Турцией. Этим способом еще но крайней мере на один год

освобождалась Польша от набега Татар, которые сами искали мира и должны были

отражать Москву. В наихудшем случае, то есть, когда бы хан, во время войны с

Турцией, вторгнулся в Польшу, король обеспечил себе московскую помощь.

Так стояли в Польше вещи по отношению к тому государству, которому вскоре

самиї Поляки, споткнувшись на Баториевском вопросе о всемирном господстве папы

под эгидою польского рыцарства, дали

.

45

возможность возвратить с лихвою потери, понесенные в отрицании такого

господства. Мечтательный король и мечтательный по своему канцлер были только

стимулами многовековой борьбы между великими силами—католичеством и

православием.

Со времени таинственных переговоров с козаками, Владислав не переставал

обдумывать план Турецкой войны, которая долженствовала кончиться изгнанием Турок

из Евроаы, воссоздание Восточной Империи и, без сомнения, введением обеих наших

России в систему единой вселенской церкви.

Происшествия, случившиеся в последние месяцы, благоприятствовали его

замыслам. Все вокруг него устраивалось так, чтобы вовлечь Польшу в эту войну.