ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

пустынь, но завидовали колонизаторам и сваливали вину козацкого бунта на их

жадность к обогащению. В то же самое время всевал он рознь между католиков и

православных, между католиков и униатов (вспомним, как Лев Сопига обвинял

ревнителей унии), а протестантам намекал, что, с помощью козацкого войска, они

могут поставить свою церковь наравне с католическою, как пытались это сделать в

1632 году. Деля таким образом панское общество на части, Хмельницкий надеялся, что

не вся Речь Посполитая встанет против него и, в своей раздельности, даст козакам

возможность овладеть Украиной.

Может быть, на эту мысль навели его письма, найденные в бумагах Потоцкого. К

числу магнатов, отстаивавших Козаков против Потоцкого, принадлежал и краковский

воевода, Станислав Любомирский, человек весьма влиятельный между панами. Дней

через пять после Корсунского погрома, Хмельницкий выразил свою благодарность за

его покровительство в письме к его белоцерковскому подстаростию, Черному,

предостерегая подстаростия, что „во множестве войска есть и злые люди*, так чтобы

он стягивал подданных нана своего из сел, ближайших к городу, а в более далеких,

чтобы народ соединялся в большие купы с своею худобою. „Мы бы с радостию

вернулись отсюда* (писал он, вполне уверенный, что письмо полетит к пану воеводе),

„но узнали, что еще множество таких неприятелей идет против нас, каков был его

милость, пан Краковский: по-неволе должны мы к ним спешить. Да будет воля Божия*!

Спустя дней десять, написал Хмельницкий такое же тормазящее письмо и к князю

Доминику Заславскому, богатейшему из польскорусских панов, о притеснениях и

тиранствах, претерпеваемых козаками в течение последних десяти лет. В этом письме

он говорит о Потоцком так: „Его милость пан Краковский, наступивши с великими

войсками на наши дома, опустошив почти весь край наш и обративши в ничто

имущества наши, погнался было за душами нашими и на Запорожье*.

В письмах к панам он смиренно называет себя старшим Запорожского Войска, не

давая себе права титуловаться гетманом, подобно Косинскому и Наливайку, которые, в

виду постав-

.

185

ленных правительством старших, подписывались гетманами в письмах к королю и

коронному канцлеру. Что касается инструкции козацких послов, то она говорила о

таких предметах, которые могли возбуждать в панах только национально-польскую

людскость и тем самым делить их на умеренных и жадных, на добрых и злых. Она

интересна для нас в том отношении, что характеризует быт козака и его социальное

значение. Прочтем ее в более полном виде:

„1. Жалуются (козаки) на их милостей панов державцев и урядников украинных,

что, имея нас уже в своей воле, поступают с нами не так, как следовало бы с

рыцарскими людьми и слугами его королевской милости, по еще хуже, нежели с

невольниками своими: такия чинят самоуправства и нестерпимые обиды, что мы не

свободны не только в наших имуществах, но и в самих себе.

„2. Хутора, сенокосы, луги, нивы, пахать, ставы, млины, что бы только которому

пану ни понравилось, отнимают у Козаков силою; сажают в тюрьмы, убивают нас до

смерти за наши добра, и наделали раненных, искалеченных в нашем товариществе

множество.

„3. Десятинные, пчельное и поголовщину, хотя живут (козаки) и в добрах его

королевской милости, берут у некоторых, наравне с мещанами, что есть лучшего.

„4. Козацким сыновьям не дозволено держать при себе их старых матерей и родных

отцов. Прогонять же старых родителей не следует. Козак должен и перед паном за них

отвечать (i grzech musi za nich Panu kozak czyniж), и всякую войсковую повинность

отбывать.

„5. Женам козацким, не то чтобы до трех лет, но и одного года, как бы стара ни

была, не дозволяется посидеть (на грунте) без мужа, хотя бы у них были и сыновья на

службе. Тотчас поворачивают их, наравне с мещанами, в аанские налоги.

„6. Полковники наши обходятся с нами не по своему обещанию и присяге. Не

только не обороняют нас в каких-либо обидах от них милостей панов урядов, но, еще

помогая им обижать нас, что бы которому у нас ни понравилось, добрый ли конь, или

оружие, или другое что,—наделй ему под видом покупки, а не наделил, размышляй

тогда о себе, бедняга козак!

э7. Вола или яловицу не запирай в особом месте. Сено в стогах, хлеб в скирдах и на

нивах жатый жолнерская челядь берет силою.

т. и.

24

186

.

„8. Когда зайдем на Запорожье не установленною стражею (nie zwyczajn№

zaиog№), и там на Днепре паны полковники в свободном пользовании нашем делают

нам великую неволю. Как же теперь, не имея возможности бывать в морских добычах,

может визволиться козак своим трудом? Кто промышляет зверем, кто рыбою, считайся

и с этим. Кто ловит лисиц, у тех берут по лисице от головы каждого козака, хоть бы

было и 500; а не поймает лисицы, то отбирают самопалы от Козаков. Кто бы ловил

рыбу, давай подводу и на пана полковника. Если нет коня для доставки, доставляй по

воде своими плечами, или плати.

„9. В полевой же добыче, когда сам Господь Бог пошлет счастье, что возьмешь в

ясыр не то старых Татар, но и малых Татарят, которые принадлежали нам Войску, чем

бы убогий козак приоделся,—и то все поотнимали у нас, так что не для чего и