Читаем ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3) полностью

честь, за свое имущество, за свою жизнь, и которых Татары подгоняли к приступам

нагайками. Еслибы в каком-нибудь новом ордынском нашествии погибли все

документы польскору сской деятельности и уцелели только свидетельства о збаражской

осаде, то в отдаленном будущем по этим свидетельствам беспристрастный историк

заявил бы векам грядущим, что был на свете народ, выработавший на чем-то

величавую твердость духа и благородное самопожертвование.

На густую козацкую пальбу отвечали уныло замковые пушки. Но за то у панских

пушкарей не пропадал ни один выстрел, тогда как гармати козацкие часто ревели

попусту. В числе панских стрелков прославился в это время один из новорожденных в

малорусском Переяславе иезуитов, кзендз Муховецкий, которого автор осадного

дневника называет „нашим украинцем из Переяславского коллегиума". В Збаражском

Пригородке стояла дубовая башня. С этой башни стрелял он из своей

руганицыгульдынки и, по общему свидетельству, в течение осады убил 250 яозаков. Но

и прославленная гульдынка должна была скоро умолкнуть: у панов оставалось

аммуниции уже только на шесть дней. В темные ночи бросали они с валов пылающие

мазницы и возовые оси, чтоб осветить крадущихся Козаков. Старые жолнеры говорили,

что ни в какой войне не делали того, что повыдумали теперь Фирлей да Вишневецкий.

В среду 4 августа стали говорить в панском лагере, что Хмель двинулся куда-то с

частью своего войска. Предполагая, что он пошел для отражения короля, князь

Вишневецкий в четверг, 5 августа, сделал смелую вылазку, чтобы в этом

удостовериться. Но вылазка доставила панам только 16 козацких прикмет. Захваченные

вместе с тем языки говорили, что Хмель опечален потерею полковника Федоренка,

которого застрелил недавно ксендз Муховецкий, когда он подводил мину под

губительную башню, и что за это хочет он ударить ночью панов всеми своими силами.

Паны приготовились к ночной битве; однакож, ночь прошла без тревоги.

.

27

В пятницу, 6 августа (27 июля), в депь любимого козацкого святого, Палея, на

рассвете, Хмельницкий сделал общий приступ со всех сторон. Напирали в особенности

на стоянки Остророга. Появились новые гуляй* городини, из которых каждую везли на

катках 15 человек. Появилось 400 лестниц, переплетенных лозой для подъемных

мостов через рвы; каждую тащили на колесах 20 Козаков. Начался рукопашный бой,

как потому, что у панов мало было пороху, так и потому, что сабля была шляхетским

оружием по преимуществу. „Трусы Поляки" выдержали этот бой в течение трех часов,

под прикрытием пушек, заряжаемых уже, можно сказать, последними зарядами.

Панская конница вышла за валы, и врезывалась в подвигающиеся массы. Это была та

конница, которую хорошо помнили Кумейки, Сула, Старец-Днепр: одушевлял ее

бурный дух Князя Яремы. Во рвах ц на месте схватки лежали груды трупов на высоту

копья. Не Лев того, что дневники знаменитого осадного сиденья и преувеличивали

подвиги шляхетных бойцов; но Хмель истощил здесь последние средства к

возбуждению своей орды, и должен был отступить, чтобы его мнимая сила не перешла

в явное бессилие. Маскируя свою неудачу, он штурмовал панский редут в полдень и в

полночь опять, но уже с меньшим жаром.

Эго были последние усилия Хмельницкого подавить многолюдством тех воинов, о

которых козакп пели среди новых малорусских пустынь, что Лях вид страху вмирае,

давая камертон самохвальства будущим грамотеям своим. Теперь он решился доконать

панов беспрестанной стрельбой да голодом, который уже чувствовался в их стану.

В течение суток насыпали козаки 15 шанцев, высотою в два копья. На шанцах

поставили из своих гуляй-городин башни, а на башнях укрепили лестницы, в виде

заборов так высоко, что из-за них было удобно стрелять в панский лагерь. Пиаоцы

были снабжены пушками и обсажены лучшими стрелками. В одном из дневников этой

осады, по истине славной для панов и позорной для Козаков, записано:

„Под каждою хоругвию ежедневно убивали не меньше 10 человек. Брат не смел

спасать брата. Где кто был ранени, там и лежал под градом пуль до самой ночи; а где

кто лог убитый, там его ночью и хоронили".

Наны были принуждены оставить в окопах возы и перейти в замок, чтобы там быть

ваготове всякий раз выбегать на оборону валов и табора.

28

.

Посреди такой борьбы, заметили они 8 августа, с великим удивлением, что

козацкий табор снимается с места и передвигается к Старому Збаражу, где стояла

каменная церковь, построенная еще православными князьями Збаражскими. Ночью

передвинулся туда весь табор, а палатки хана и козацкого гетмана, стоявшие в четверти

мили от панского лагеря, разбили под старым замком, напротив ставок Вишневецкого.

В течение следующих четырех дней шел проливной дождь. Военные действия

приостановились. 13 (3) августа в стану осаждающих сделалось необычайное

движение. Толпы черни валили от окопов к табору, как бы для насыпки шанцев.

Остаток табора передвинулся к старому замку.

В панском стану разнеслась радостная весть, что подкрепления стоят уже в

Жалощинцах, в трех милях от Збаража, и что неприятель намерен ошавцеваться у себя

в тылу. На другой день распущен был слух, что Хмельницкий двинулся со всеми

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
100 великих чудес инженерной мысли
100 великих чудес инженерной мысли

За два последних столетия научно-технический прогресс совершил ошеломляющий рывок. На что ранее человечество затрачивало века, теперь уходят десятилетия или всего лишь годы. При таких темпах развития науки и техники сегодня удивить мир чем-то особенным очень трудно. Но в прежние времена появление нового творения инженерной мысли зачастую означало преодоление очередного рубежа, решение той или иной крайне актуальной задачи. Человечество «брало очередную высоту», и эта «высота» служила отправной точкой для новых свершений. Довольно много сооружений и изделий, даже утративших утилитарное значение, тем не менее остались в памяти людей как чудеса науки и техники. Новая книга серии «Популярная коллекция «100 великих» рассказывает о чудесах инженерной мысли разных стран и эпох: от изобретений и построек Древнего Востока и Античности до небоскребов в сегодняшних странах Юго-Восточной и Восточной Азии.

Андрей Юрьевич Низовский

История / Технические науки / Образование и наука