ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

миллионов для передачи их со всеми добрами своими в руки наследниковъ—католиков.

Еслибы „даровитейший и совершеннейший во всех отношениях человекъ* наших

киевских профанов действительно одушевился мыслью собрать 15 или 20 тысяч

воинов на защиту свободы русской совести от иезуитской казуистики,—он упрочил бы

за панами то, чего не мог бы отвоевать и князь Вишне вецкий при самых

благоприятных для его таланта обстоятельствах. Теперь панам не было бы уже

спасения в Украине и в таком случае, когда бы они тут же, перед глазами паствы

Витенских, Борецких, Копинских, изгнали иссреди себя злого духа в виде своих

„душпастырей*, и стали в ряды Козаков, как предлагал Киселю Хмельницкий в

Переяславе,—не было бы потому, что и козаки, и мужики с мещанами, и самое

духовенство, с двуличным митрополитом во главе, были крайне извращены в своей

религиозности, общественности и национальности. Теперь осталось Малороссии одно

прибежище для возрождения в древнерусском образе— слияние с Великою Россиею;

но и оно, как известно, совершилось посредством нашего крещения от польских грехов

в потоках благороднейшей русской крови.

Надумались несчастные паны залить пожар ведром воды: постановили—послать

каменецкому старосте в помощь шесть хоругвей с приказом идти к Виннице и делать,

что велят обстоятельства, а все войско решились соединить за Махновкою.

Августа 9 стояли паны в Махновке, 10 шли под Бекловку, местечко, лежавшее уже

за козацкой линией, „и потому* (товориг походный дневник) „застали мы уже

отменный край: копы на поле густые; много всякого хлеба и скота по полям. Однако,

товары свои хлопы перенесли в замок: ибо это держава пана короля Потоцкого.

Случилось нам купить живности побожно, кроме напитков. Едва для папа Кракбвского

нашли для покупки бочку меду за 160 злотых, а другую—весьма дурного пива за 80*.

В это время под Киевом произошло, 10 августа, характеристическое столкновение

между отрядом посланных вперед Волоховъ

*

293

князя Вишневецкого и пахоликами литовского войска. В пяти милях от литовского

лагеря, иахолики, приняв этих Волохов за Козаков, ударили на них стремительно, но

получили такой отпор, что полтораста человек легло трупом. Тогда Волохи, узнав, что

недобитые пахблики принадлежат к литовскому войску, отпустили их с миром, но

сперва ограбили, Волохп были люди православные; литовские пахолики—тоже

православные. Такие случаи показывают, что значило единоверие для тех и других

Ьга и

ѵ .

Августа 11 приехал в панский лагерь посланный от киевского митрополита монах.

Будучи черноризцем-могилянином, он приветствовал Николая Потоцкого прекрасною

речью (mow ѵѵуЬопц). Потоцкий отвечал, что отцу митрополиту следовало бы раньше

выразить королю долг верноподданства. Монах-вития объяснял молчание Сильвестра

Косова „завоеванным краемъ", и рассказывал о себе, что его мимовольно завернули к

Хмельницкому, что и письма должен был он одни изорвать, а другие утаить, и что

сперва хотел он пуститься в дорогу с ведома Хмельницкого. Но его словам, козацкий

гетман стоял тогда на Русаве, в 8 милях за Белою Церковью. У него было 15 пушек, но

Козаков не больше 5.000, а Татар 150 коней. Мужики не спешили собираться к нему:

ибо полки приходили только в 100 и в 200 человек. Поэтому де послал он с

полковником Хмелецким в Белую Церковь одного Татарина, который бы уверял, будто

идет 20.000 Татар.

Вечером того же дня прибыли паны в Рожин. Титулярный козацкий гетман

Забугский прислал им туда „взятого на Татарах в Белой Церкви доброго языка", козака,

который показал, что хмельничан там 6 ООО. Полковник их, Громыка, хотел бы де

попробовать счастья с панским войском, но чернь не допускает, и держит его за

сторожею. Надеясь на татарскую помощь, чернь хочетъ—или обороняться, или бежать

к Хмельницкому, а на королевские и польско-гетманские универсалы не обращает

внимания.

„Здесь уже мы увиделисс (пишет мемуарист) „как бы обетованную землю, полную

хлеба и пасек; но, по неосторожности слуг пана калусского старосты, которые сами не

держали в Рожине гарнизона, ни у пана Кракбвского не просили*), пахольи напали с

другой стороны на город, полный старого хлеба и других живностей, пив, медов, и при

этом стали -грабить коморы, между темъ

*) Положение этих слуг (шляхтичей) среди Козаков, очевидно, было

двусмысленное.

294

.

как войско с паном Кракбвским проходило по длинному и дурному мосту, под

страшным дождем и громом. Пан воевода (Вишневецкий) бросился как можно скорее с

гетманским знаком в город, и видит хлеб высыпанный, пиввицы отбитые, пчелы

разбитые, а к замку, в котором хранилось больше всего лучшего добра мужицкого,

(католический) монах ведет на приступ пахоликов, между которыми были и жолнеры-

товарищи. Подскочил он к одному, к другому с буздыганом, а одному товарищу

досталось так, что хлеба не будет больше есть. Двоих вожаков-пахоликов тотчас

повесили; других били киями в рынке перед глазами поспольства, и таким образом

разогнал пан воевода эту саранчуНо предводитель монах прибежал к пану Краковскому

с жалобой, что не позволяют отомстить за кривду Божию и костелов Божиих. На